Эссиорх заглянул ей в глаза и понял, что она врет, причем не
только ему, но и себе. Эта молодая женщина целиком была во власти мрака. Ее
эйдос, вроде бы пока и не проданный, был окружен им точно вязким тестом. Ни
один луч не смог бы сейчас к нему пробиться.
– Значит, плохо просили, – сказал он устало,
заранее зная, что его не услышат. – Иногда человек как будто говорит
правильные слова, но на самом деле науськивает. Порой и «люблю» можно
произнести так, что тебя выбросят в окно… Ну все, пошли!
– Куда?
– Вначале на кухню. Возьмем какие-нибудь консервы…
шпроты.
Женщина презрительно дрогнула бровью. Сопротивляться она не
пыталась. Была умна и понимала, что не поможет.
– Украсть хотите?
– Это не мне! – сказал Эссиорх жестко. – Это
вам.
К даме он насилия применять не стал и ограничился тем, что
запер ее в туалете. Перед тем как выйти из туалета, он выстроил консервы в ряд
и деловито осмотрел дверь. Дверь была крепкая и замок надежный. Потом он
отсоединил от телефона аккумулятор и сунул его в карман.
– В жизни каждого человека бывают дни, когда он должен
побыть в одиночестве и пересмотреть свои прежние ценности. Воды в унитазном
бачке сколько угодно, и все время набирается новая. От жажды вы не умрете.
Через недельку я пришлю кого-нибудь вас открыть, – сказал он.
– Меня откроет муж!
– Сомневаюсь. Он отправляется скалывать лед в
соответствующие широты. Российские ледоколы старые, не справляются. Им надо
помогать.
Телепортировав мычащего супружника, куда он обещал, и
снабдив его ломом и ватником, Эссиорх вернулся к девочке. Она по-прежнему
сидела на стуле, покорно свесив руки. Само повиновение: сказали стоять – стоит,
сказали сидеть – сидит. Только бы не делали больно. Городской ребенок,
бледно-зеленый и тощенький, как одуванчик, пробившийся между камнями сырого
двора.
– Как тебя зовут? – спросил Эссиорх.
Ответа он не ожидал, но неожиданно получил его:
– Алися.
– Алиса?
Девочка замотала головой.
– Алися. Говоли плавиля! – сказала она недовольно.
– Лариса? – повторно рискнул Эссиорх.
На этот раз оказалось в точку.
– Хочешь пойти со мной?
Девочка молчала, разглядывая его.
– Улять? – уточнила она.
– Гулять, – согласился Эссиорх. – Только
вначале пошли покажешь, где твоя комната! Нужно собраться.
Во дворе Эссиорха уже ждали. У подъезда рядом с его
мотоциклом стоял красный поцарапанный «Иж» с коляской. Вокруг «Ижа», изредка
задумчиво пиная его переднюю шину, прохаживался байкер по фамилии Баснецов. От
известного художника он отличался одной буквой и родом занятий. Баснецов был сорокалетний
холостяк, толстый, как подушка, и настолько же добрый. Рыжая борода росла у
него радостными клочьями.
Это ему Эссиорх звонил по дороге. Баснецова не пришлось даже
будить. Ночами он не спал, а неторопливо ездил по улицам и проспектам в облаке
бензина, постреливая барахлящим выхлопом. Выше восьмидесяти его «Иж» не
разгонялся, но Баснецову выше и не надо было.
Спал он днем, на службе. Труд Баснецова располагал к
здоровому сну. Работал он системным администратором на складе чугунных изделий,
где стояли всего три компьютера. Ломались они только тогда, когда кто-то
проливал на процессор кофе или садился на клавиатуру.
Эссиорх подошел и посадил девочку в коляску. Из коляски
пахло арбузными корками. Шелестела упаковка давно съеденных орешков, сухариков
и шоколадок. Баснецов был культурный байкер. Мусор на улице он не выбрасывал, а
швырял его к себе в коляску, где он скапливался месяцами.
Оказавшись в коляске, девочка повела себя целеустремленно.
Первым делом она угнездилась на сиденье так деловито, будто всю жизнь только и
делала, что ездила в коляске. Затем протянула руки к шлему. Шлем у Баснецова
был такой же древний, как и «Иж». Даже, возможно, древнее.
Баснецов посмотрел на девочку с любопытством.
– Как называется эта марка двуногого мотоцикла? –
спросил он.
– Лариса, – ответил за девочку Эссиорх.
– Ребенок не промах! Соображает! – произнес
Баснецов одобрительно. – Это тот, которого ты изъял? И чей он теперь?
Твой?
– Не угадал. Твой, – любезно сказал Эссиорх.
Баснецов дружелюбно ухмыльнулся.
– Ты что, опух? – поинтересовался он.
Эссиорх, однако, не считал, что он опух. Он взял громадную
исцарапанную клешню Баснецова, которой тот без ключа подтягивал «ижевские»
гайки, и потряс ее.
– Мои поздравления! Ты стал отцом! – сказал он.
Баснецов заволновался. Он не то чтобы нервничал, но
постепенно терял чувство юмора.
– Издеваешься?!
Эссиорх с ним не согласился.
– Тебе сколько лет? – спросил он.
Добрый лоб Баснецова опечалился морщинами. Своей внешностью
он никогда не был озабочен, а с ней вместе и возрастной арифметикой.
– Сорок, кажись. Или больше? Нет, сорок.
– Чудесный возраст для отцовства! – одобрил
Эссиорх. – Пора понемногу раскачиваться. Или теперь, или никогда.
Баснецов перевел мученический взгляд с Эссиорха на девочку и
обратно. Лариса выудила из коляски разводной ключ и, экспериментируя, пыталась
зажать себе палец на ноге.
– А документы всякие? На детей же документы нужны.
Свидетельство о регистрации, технический паспорт и всякое такое! –
радостно воскликнул владелец «Ижа».
Ему казалось, что он подыскал веский аргумент.
– Минутку! – сказал Эссиорх.
Рука потянулась к «молнии» на кожаной куртке. Лицо Баснецова
вытянулось. Эссиорх достал из внутреннего кармана сложенную вдвое папку-файл.
– Тут все документы, – проговорил он. – Даже
фамилия в свидетельстве о рождении твоя. Привыкай, папашка! У тебя куча лишних
сил! А ничто так не уничтожает человека, как лишние силы, если они раходуются
бестолково.
Баснецов с сомнением разглядывал бумажки на свет.
– Подделка? Нет? А говорил, что техосмотр на «Иж»
сделать не можешь! – произнес он с негодованием.
