Книга Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады, страница 57. Автор книги Дмитрий Емец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады»

Cтраница 57

Даф мотнула головой, показывая, что не поняла. Хранитель вздохнул. Ох уж этот ускоренный курс обучения. Что вообще можно выучить за каких-то двенадцать-тринадцать тысяч лет? Азы.

– Представь себе парня, который тащит в рюкзаке сорок килограммов общего груза, не считая своих вещей, – сказал он терпеливо. – Ему кажется, что он такой мощный, на деле же рюкзак незаметно помогает нести тот, кто рядом с ним днем и ночью. По мере того как парень становится сильнее, свет слегка расслабляет руку. Вначале он помогает всей ладонью, затем четырьмя пальцами, затем тремя и, наконец, допустим, одним. И вот уже парень едва ноги переставляет. Ему (и остальным) кажется, что он выдохся и охилел. На деле же – стал сильнее.

– То есть ты считаешь, что Меф сейчас лучше и Троил поступил правильно, когда стер ему определенные воспоминания? – спросила Даф, внутренне бунтуя.

Котелок, которым Эссиорх зачерпывал песок, звякнул и остановился, мгновенно наполнившись шныряющими мальками. Хранитель встал и повернулся к Дафне:

– Совершенно верно. Я так считаю.

Даф уже справилась с собой.

– Ну и отлично! Тем проще нам с ним будет расстаться, – сказала она. – Замолви словечко, пусть ему назначат хранителем Горазда. Горазд хотя бы мягкий. А то я почему-то опасаюсь, что ему дадут Ратувога.

– Почему обязательно Ратувога? – удивился Эссиорх.

Он уже знал от Дафны о встрече со Шмыгалкой и о том, что ей предстоит вскоре сделать выбор.

– Ну предчувствие у меня такое. Меф – конно-спортивный, и Ратувог тоже. Устроят друг другу гонки с препятствиями, только клочья полетят. Мефа же, наоборот, смягчать все время надо, успокаивать, он и так резкий, дерганый. Его спокойствие так, корочка, а под ней огонь… – сказала Дафна жалобно.

Эссиорх улыбнулся.

– А ты составь расписание, когда Мефа супчиком кормить, когда пустырник давать, и приклей Ратувогу на холодильник. Если у Ратувога есть, конечно, холодильник, в чем я сомневаюсь, – посоветовал он.

Дафна ударила рукой по воде.

– Кто, я? Я? – вскипела она. – Да ни за что! Ратувог все равно все по-своему сделает: что толку его злить! И вообще, так этой деревяшке бесчувственной и надо – пусть ее муштруют!

– А ведь тебе не хочется расставаться с этой бесчувственной деревяшкой! – заметил Эссиорх.

Дафна фыркнула, попытавшись наполнить фырканье всем негодованием, которое у нее имелось. Вот только оказалось его совсем немного, потому что она отлично понимала: Эссиорх прав.

Позади них, в лагере, послышался крик. Это Улита в очередной раз накинулась на Корнелия, который осмелился самовольно передвинуть ее вещи, сохнущие у костра на рогулине.

– А ну убрал свои ручонки от моих шерстиков, пока я тебя ими не накормила! – вопила ведьма со свойственной ей зашкаливающей громкостью.

– Слушай, ты могла бы хотя бы не орать? – поморщился Корнелий.

Сказать Улите, что она орет, было большой неосторожностью. Хотя ведьма и голосила так, что ее слышно было в Муроме, однако при этом не считала, что повышает голос.

– Ты мне рот не затыкай! Веснушки в коробку ссыплю! В носу новые дырки просверлю!

Улита надвигалась на Корнелия, толкая его в грудь. Корнелий отступал, демонстративно зажимая уши. Лишь когда между ними вырос Эссиорх, ведьма согласилась успокоиться и, с видом полководца, одержавшего крупную победу, отправилась перевешивать свои шерстики ближе к костру.

В последние дни отношения Корнелия и Улиты постепенно обострялись, мало-помалу принимая гнилостные формы. Раза три Улита гонялась за курьером с рапирой, один раз скинула в реку и стала топить, всяких же брошенных на землю мисок можно было не считать. Это стало уже в порядке вещей.

Меф нередко размышлял: отчего так? Почему Корнелия Улита терпеть не может, а, допустим, Чимоданова переносит нормально, хотя вреда от него больше. В конце концов, не Корнелий вчера прожег ей палатку и не он покидал в костер все ее баллончики с лаками, устроив большой взрыв.

Под конец он пришел к выводу, что это не что иное, как ревность. Обычная ревность любящей женщины к мужской дружбе. Улита хочет обладать Эссиорхом всецело, ни с кем его не деля и не понимая, что существует другое чувство, ей не подконтрольное. Если бы Улита могла, она посадила бы Эссиорха в спичечную коробку и всюду носила бы с собой, изредка поднося коробку к уху и слушая, как он там скребется.

* * *

На четвертое утро Чимоданов, Ната и Мошкин упаковались быстрее остальных и, побросав в «Вуоксу» гермы, оттолкнулись от берега.

– Плывите! Мы догоним! – крикнул Эссиорх, только начинавший скатывать свой спальник.

Как обычно, он готовил всем завтрак, потом возился с котлами, с палаткой – и получалось, что он собирается всегда последним. Корнелий, помывший сегодня три ложки, и Улита, вытянувшая из земли четыре палаточных колышка, уже успели обвинить его, что он копается и всех задерживает.

Минут через тридцать «Свирь» и «Таймень» тоже были готовы. Меф, закончивший обжигать в костре консервные банки, чтобы они быстрее ржавели, залил угли и, вытолкнув «Свирь», ловко запрыгнул в нее животом. Даже ноги ухитрился не намочить, что получалось не всегда.

Сережа быстро несла их между притопленными деревьями, часто цеплявшими днище. Чем дальше – тем топляка становилось больше. Они плыли где-то совсем в лесной глуши, в низине. Река то сужалась, то расширялась, образуя тихие затоны. Пару раз случалось, что Сережа разветвлялась, и не сразу можно было понять, куда плыть. Истинное же русло было порой таким узким и заросшим, что не верилось, что здесь река, а не завязший в глине ручеек.

На дне байдарки хлюпала вода. Даф, наклонившись, мочила в Сереже разгоряченную ладонь. Желая ее развеселить, Меф незаметно сорвал кувшинку и накинул ей сзади на согретую солнцем спину. Даф вскрикнула и выбросила кувшинку в воду. Буслаев огорчился, что его подарок не оценен. По мужскому свойству видеть главное, но не замечать детали, он как-то не подумал, что кувшинка не только красивая, но и мокрая.

В полдень впереди послышались ровный шум воды и чьи-то крики, далеко разносившиеся по реке. Эссиорх посмотрел на карту.

– Ага! Петров мост! – сказал он.

– А орет кто? – спросил Меф, подгребая к «Таймени».

– Кажись, Вихрова, – сказала Улита.

– А почему она кричит? Нас видит и радуется? – предположил Корнелий.

– Это навряд ли!

– Почему навряд ли?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация