– Это не подделка, – строго заметил
Эссиорх. – Это документы строгой отчетности, зарегистрированные всюду, где
полагается. А вот любой техосмотр был бы подделкой. Особенно на твой драндулет.
Баснецов вздохнул, пробурчав, что собственный байк Эссиорха
не лучше. Все же заметно было, что он колеблется.
– Погоди! А чем детей хотя бы кормят?
– В Интернете посмотришь. Вобьешь что-нибудь вроде
«правильное питание ребенка-ничегонеежки». У тебя млекопитающие какие-нибудь
были?
Баснецов, пригорюнившись, покачал взлохмаченной башкой.
– Только хомяк! И тот сгинул, когда я, прогрев его
лампой, случайно накормил холодным арбузом. Жуткая картина! У меня на глазах
вцепился в арбуз и – тырк! – замариновал санки! – признался он.
– Зато теперь ты знаешь, что этого делать не
следует, – успокоил его Эссиорх.
Баснецов пасмурно посмотрел на него.
– Самый умный, да? Подложил мне… хм… родственника и
радуешься! Сколько ей хотя бы лет?
– А ты сам сколько бы дал?
Системный администратор оценивающе оглянулся.
– Больше года, но меньше пяти!
– В точку! Три с половиной. А про еду не волнуйся. Я
серьезно. Абсолютно уверен: она не избалована.
Баснецов посмотрел на свою дочь. Та застеснялась и полезла
прятаться. Зашуршали бумажки.
– Надо же! Три с полтиной! Компьютеры в таком возрасте
почти полный хлам. А люди еще ничего, довольно новые. Странно, да? –
сказал Баснецов задумчиво.
Как многие компьютерщики, он был философ, причем абсурдного
склада.
Минут пять спустя Баснецов завел «Иж» и медленно уехал, то и
дело задумчиво заглядывая в коляску. Эссиорх остался один у подъезда.
– Ты не ошибся? Он как-то не особо был рад! –
внезапно спросил кто-то.
Эссиорх увидел Ратувога. Инструктор боевых маголодий стоял
рядом с его байком и с интересом трогал руль. При этом лицо у него было такое,
словно он не исключал, что эта грохочущая штуковина способна поехать сама
собой.
– Ты здесь давно? – спросил хранитель.
– С самого начала.
– Он был постепенно рад, – пояснил Эссиорх.
– Чего-о?
– Нормальная мужская реакция медленного привыкания.
Было бы странно, если бы взрослый мужик, увидев маленького ребенка, бежал к
нему с воплями: «Вау! Какая лапочка! Хочу быть его папой!» Тогда бы я, пожалуй,
нашел кого-нибудь другого. Даже не пожалуй, а точно бы нашел.
– А почему он? Байкер! Перекати-поле! Он небось и
дома-то ночует только зимой в гололед, – заметил Ратувог.
Эссиорх оскорбился. Он не переносил, когда его друзей
подвергали сомнению. Тут самым беспроигрышным является принцип постоянной и
щепетильной надежности. Не слушать ничего лишнего и ничего лишнего не говорить.
Если у тебя есть приятель, который много сплетничает тебе о других своих
знакомых, то вполне логично предположить, что так же пространно он сплетничает
им и о тебе. Тут есть повод задуматься. Нельзя предать на пять копеек. И нельзя
предать никого, кроме себя самого.
– Баснецов – уникально верный человек! Другого такого
лично я не знаю, – сказал хранитель убежденно. – Сейчас он сам
позабыл свои былые желания, но когда-то он мечтал о ребенке. Даже смешно
мечтал, немного идеалистично, не как о живом киндере со своими заскоками,
который все пачкает и вопит, а наивно и чисто. М-м-м… ну как поселковый рокер с
«Восходом» о мотоцикле «БМВ».
Ратувог улыбнулся. Он заметил, что воображение Эссиорха чем
дальше, тем сильнее приобретает байкерский окрас.
– Как-то не верится. И почему он не завел себе этого
идеального ребенка?
– Опять же из-за верности. Баснецов однолюб. Некоей
особе он делал предложение четырнадцать или пятнадцать раз. Отметил по
календарю кружочками и шпарил через каждые четыре месяца лет пять подряд. Потом
девушка все же приняла предложение, но, увы, чужое. А Баснецова пригласила в
свадебном кортеже с лентами ездить.
– И он ездил?
– Ездил. Но в самом конце, потому что у него мотоцикл
плохой. И в дружбе он такой же надежный… Это, по-моему, главное. Ну а что
платье у девочек застегивается на спине, он как-нибудь разберется. Не думаю,
что это сложнее, чем собрать компьютер.
– Ну-ну… Хотел бы я тебя понять! – задумчиво
пробурчал Ратувог. – В любом случае, девчонка теперь на нашей с тобой
ответственности. Если что-то с ней пойдет не так, по мозгам получим прежде
всего ты и я. Ты в курсе?
Эссиорх это знал.
– Брысь с моего мотоцикла! Если хочешь, подвезу до
шоссе, – предложил он.
– Я не смертник! – отказался Ратувог.
За его спиной, сияя, всплеснули золотые крылья. Мгновенье –
и он исчез, скользнув с необычайной ловкостью между двух высоковольтных
проводов, лишь чудом не задев маховыми перьями ни один из них.
– А еще смертником обзывает! Вот уж точно: каждый
говорит про себя, – заметил Эссиорх и вставил ключ в замок зажигания.
Глава 2
«Про чемоданы я попросил бы не заикаться!»
Сила света ровна, неспешна и незаметна, как движение тайной,
сокрытой от всех пружины. Она как морской прибой, как вращение планет, как
неустанное созревание пшеницы в полях. Но она же и медлительна, так что порой
кажется, будто ее и нет вовсе.
Эссиорх. Дипломная работа
Дафне не спалось. Она словно чувствовала, что этой ночью с
Мефом что-то должно произойти. Она держала его сердцем, как мать держит
младенца, когда, даже не смотря на него, знает, тянется ли он к конфорке или
вознамерился упасть со стула. И неважно, что Меф находился сейчас в другой
части города – все равно она не теряла его.
Даф стояла у окна общежития озеленителей и смотрела на
чахлые деревца с подпорками. Примерно трижды в минуту по деревцам, начиная от
крайнего, пробегала волна света. Это показывалась из-за поворота очередная
бессонная машина. Через дорогу напротив помещалась кавказская шашлычная.
Стандартная аккуратность канадского газона у ее входа успешно побеждалась
горской небритостью.
В редком кустарнике переругивались коты. Звук был
ненастоящий, с фальшивинкой. Слыша его, Даф предполагала, что кого-то корчит от
остроумия, но всякий раз это действительно оказывались кошки. Зато дважды,
когда она слышала «настоящий» кошачий крик, это были придуривающиеся
озеленители.
