Ни Улита, ни Ната, ни Чимоданов его бы не узнали. Начальник
русского отдела был сплошное миролюбие. Недаром, видно, говорят, что все
реально крутые супермены – дома уступчивые овечки, а все кухонно-домашние вояки
на улице робки, как мышки.
– Я много чего хочу! – отрубила Варвара. –
Для начала: почему бы вам не вести тачку самому?
– Я не умею.
– Так научитесь! Я сама за баранкой третий день!!!
Однако учиться Арей отказался.
– Мужчина не должен трогать руль. Мужчина должен
держать оружие, – сказал он.
– И где ваше оружие? Что-то я его не вижу!
Арей посмотрел на свои пустые ладони.
– Мои руки – уже мое оружие, – заметил он.
– Вот спрячьте свое оружие в карманы и
помалкивайте! – огрызнулась Варвара, выжимая газ до упора.
Машина метнулась. Покрышки взвыли. Арей искоса посмотрел на
дочку и впервые в жизни потянулся за ремнем – пристегиваться. Пока он не
пристегнулся, Варвара коварно дернула рулем, объезжая медленно двигавшийся
грузовик. Напуганный мигалкой, водитель грузовика прижался к самой обочине.
Арея снова дернуло, и он навалился на Варвару плечом. Добряк
жалобно заскулил с заднего сиденья и просунул вперед морду. Варвара решительно
треснула его по морде локтем. Арей прикинул, что для человека это был бы верный
нокаут.
Морда убралась.
– Давно хотел спросить. Откуда у пса шрам? Ну где
шерсть седая растет. И у тебя шрам откуда? – спросил Арей.
– Это который на краю рта, что ли? – уточнила
Варвара. – Меня из-за него Гуинпленом дразнили. Ну есть такой «человек,
который ржет».
– …«человек, который смеется», – поправил
Арей. – Хочешь сказать: у тебя много шрамов?
Голос Варвары потеплел. Рассказывать про шрамы ей было
приятно.
– Целая куча. По последним подсчетам, девять или
тринадцать.
– Почему такой большой разброс?
– Есть один рваный – в колючей проволоке запуталась.
Если считать его как один – то девять, а если как отдельные, то тринадцать.
– А тот, что на щеке, – откуда?
– Да там пацан один, в залазе на «Красных воротах»…
Взял фигню такую от электросварки – не знаю, как называется – и стал ей
размахивать! Вначале Добряка шарахнул, а потом меня зацепил. Хорошо, что не по
зубам.
Арей нахмурился.
– Что за пацан? – спросил он деловито.
– Да нормальный пацан. Только обкуренный был, не
соображал ничего. Шоколадку потом принес, извинялся.
– И ты взяла? – прорычал Арей.
– Ну да. Че, я тупая: шрам заработала и еще от шоколада
отказываться? Я же говорю: нормальный пацан. Правда, потом я с ним в залазы уже
не ходила… И вообще, чего вам от меня надо? Лезете ко мне с замечаниями: то я
не так одеваюсь, то брось курить, то не ругайся! Вы что, самый
правильный? – продолжала бушевать Варвара.
Мечник уже успел заметить, что она любит расставлять все
точки над i. Причем порой ставит их больше, чем нужно, не умея вовремя
остановиться.
– Ну вообще-то не самый, – осторожно признал Арей.
– А я хочу так одеваться и буду! Понятно вам? Вы вообще
пробовали в люк в чем-нибудь другом залезть?
Арей угрюмо промолчал. Он сам не мог объяснить, почему его
так раздражают кожаные штаны, военные ботинки и пахнущая подземьем куртка.
Может, потому, что свою дочь он всегда представлял в длинном льняном платье без
пояса, голубоглазой, светловолосой, улыбчивой, а она оказалась брюнеткой,
совсем не кукольноглазой, с колючим характером, с кучей инструментов в сумке да
еще и с тесаком.
Есть довольно распространенный тип девушек, которые надевают
ботинки на тракторной подошве, ошейник с шипами и носят на ржавой цепочке
выкидной нож. Это в целом нормально. Просто они вышли на охоту. Не столько даже
за принцем, сколько за местом в мире. Когда период становления завершится, они
станут хорошими женами и отличными матерями для мальчиков. Будут ходить с ними
в походы и обучат их метать строительные гвозди. Гораздо хуже девушки, которые
делают все уместно, знают себе цену, хорошо одеваются, но в глазах у которых
блестит сталь и вращаются казначейские нолики. Уж лучше бы они обматывались
ржавыми цепями и вдевали в нос кольца – для эйдоса это было бы полезнее. В
крайности впадать не так страшно. Страшно быть холодным, как скальпель, и
расчетливым, как калькулятор.
Арей этого не понимал и понимать не хотел. В нем кипела
банальная отцовская соревновательность, согласно которой самая красивая, послушная,
некрасящаяся, ласковая дочь в мире – твоя. Если же все это не так, нужно
немедленно искать виноватых. Обычно, конечно, не себя, а бабушек, дедушек,
маму, правительство, плохих друзей и криворукую акушерку в роддоме.
И Арей уже начал идти по этому пути.
«И у кого она столько мусора нахваталась, спрашивается? Ножи
с собой таскает! Хамит! Замашки совершенно пацанские! Это все свет виноват!
Взяли у меня мягкую добрую девочку, а вернули чудовище в штанах!» – думал он с
гневом.
Причем думал не словами, а ощущал как данность и внутренне
кипел. В Подмосковье, пока они ехали, таинственно пересохло болото, к крайнему
удивлению грибника Данилыча, который пробирался в сапогах по жиже и оказался
вдруг на сухой земле.
– Не понимаю я вас! – бушевала Варвара. –
Чего вы ко мне привязались? Влезли жить ко мне в берлогу! Разрешаете колотить
машины, причем даже не вылезаете, когда мы во что-то врезаемся! Если бы хоть
приставали ко мне, руки распускали, а то и этого нет! Даже по башке трубой вас
треснуть не за что!
Арей посмотрел на нее.
– Треснуть трубой всегда есть за что, – заверил
он. – И вообще, если хочешь, могу научить тебя работать тесаком. А то ты
его держишь неправильно.
– Как хочу – так и держу! Очень надо! Сами
учитесь! – отказалась Варвара.
– Не хочешь учиться? Почему? – поразился Арей.
– Если мне нужно будет кого-то хлопнуть – я куплю
пистолет. Или поднимусь на крышу дома и, когда он будет проходить мимо, прыгну
ему на голову в своих самых тяжелых бутсах.
– А-а-а! О-о-о! – сказал Арей. У него почему-то
потерялись все слова.
Варвара недовольно снизила скорость: впереди тащилось целое
стадо, машин так в шесть. Во главе стада ехал трактор с прицепом.
– Странный вы тип! Опекать лезете, мораль читаете.
Ведете себя как папаша!
