«Беглый преступник» заносил уже ногу для пинка, когда на
глазах у Буслаева одна из пристававших ос скользнула Ромасюсику в ноздрю и
бесследно исчезла. Меф оцепенел. Несколько секунд он ожидал какой-то реакции,
но ничего не происходило. Ромасюсик продолжал верещать, призывая граждан к
сознательности. Еще секунд через пять другая оса деловито влетела шоколадному
юноше в ухо и тоже невозвратно скрылась.
Меф внезапно осознал, что голова у Ромасюсика внутри полая!
Первой терпение потеряла Прасковья. Визжащий Ромасюсик
неожиданно перестал визжать, и глаза у него стали как оловянные пуговицы.
– Вспомнил? Теперь ты знаешь, кто ты на самом деле? –
спросил он совсем другим голосом.
Слова вырывались у Ромасюсика плевками, точно вода из
заткнутого пальцем крана.
– Да, – помедлив, ответил Меф.
– Видишь: я была права! Они стерли тебе память, набили ее
мусором! Они лгали тебе, и твоя Дафна первая! Они затолкали тебя, наследника
Кводнона, в жалкую забегаловку разносить подносы! Надеюсь, ты ненавидишь их
теперь так же сильно, как и я!
Меф не настолько перегрелся, чтобы вместе с Прасковьей
критиковать свет и ругать Дафну.
– Что это? – спросил он, кивая на камни, которые Праша
продолжала держать на ладони, забыв о них.
– Где? А-а, это!.. Алмазы! – ответила та недовольно.
– Серьезно? Откуда?
– С прииска. Подарил сегодня клиент один. Подмазывался.
– Какой клиент?
– Уже никакой. Контракт истек в три.
Меф кивнул. Вместе с памятью вернулось и знание об аренде.
– Разве алмазы не блестят?
– Блестят бриллианты. Эти еще от породы надо отделить.
Хочешь, подарю? Тут твоя зарплата примерно за пять тысяч лет, – предложила
Прасковья.
Меф отказался.
– Ну не хочешь, и не надо. Мне тут мелочи накидали – вот и я
им накидаю! Эй, ловите! – крикнула Прасковья и, с вызовом глядя на Мефа,
швырнула алмазы под ноги людскому потоку.
Буслаев метнулся было их собирать, но под насмешливым
взглядом Прасковьи остановился. «Ну и пускай! Наплевать!» – подумал он. Люди
наступали на камни и, не понимая, что это, шли дальше.
Неизвестно откуда взявшись, к ним задиристым воробьем
подскочил маленький и безмерно юный милиционер. Кожа у него была белая, нежная,
с голубоватыми прожилками, а брови смешные, смыкающиеся. На поясе дубинка,
пистолет, наручники – все как полагается.
– Лейтенант Верликанов! Девушка, что за дела? Я видел, как
вы бросили! В метрополитене не мусорить! Немедленно подберите!
Отвлекшись на время на милиционера, Прасковья оторвала
взгляд от Ромасюсика. Шоколадка немедленно ожила и всплеснула ручками:
– Ой, полиция пришла! Наконец-то! А я вам преступника
поймал! Вот этот, волосатый! У-у, рожа уголовная!!! Хватайте его!
Меф напрягся. Юный милиционер подозрительно посмотрел на
Буслаева, затем на Ромасюсика, и снова на Мефа. Буслаев ощутил, как у него
вспотела спина.
Лейтенант Верликанов стал еще юнее и еще строже. Меф увидел,
как он перехватил дубинку ближе к краю.
«Ну все! Сейчас!» – подумал он уныло.
– Ваши документы! – потребовал милиционер.
«Началось», – подумал Меф.
– Вот-вот! Давно пора! Где твои документы? Нету! – радостно
закудахтал Ромасюсик. – Вообразите: упер из гипермаркета майки и избил двух
охранников! Прямо кулаками по фэйсу лица! Я прям чуть от негодования не умер,
но решил восстановить справедливость! Проверьте: маечки у него до сих пор в
рюкзаке! – наябедничал Ромасюсик, пытаясь взять лейтенанта под локоть.
«А ведь правда!» – осознал Меф, ощущая себя самым тупым
преступником на свете. Действительно, почему он от женских маек-то не
избавился? Жаба, что ли, задавила?
Милиционер вырвал у Ромасюсика руку.
– Вы что, оглохли! В-а-ш-и д-о-к-у-м-е-н-т-ы! – раздельно
повторил он и ткнул пальцем в мягкую грудь Ромасюсика.
– Мои? – не поверил Ромасюсик. – Не его???
– ВАШИ!!!
– Не я преступник! У меня даже справка есть из
психдиспансера, что я честный налогоплательщик!
У лейтенанта Верликанова запрыгали брови. Теперь он был
уверен, что никаких документов у Ромасюсика нет.
– Паспорт!!!
– Щас! Минуточку! Только учтите: вашему начальству это не
понравится! – сердито предупредил Ромасюсик, жестом фокусника извлекая красную
книжечку, в которой он значился генерал-майором.
Все печати в книжечке были на месте и даже фотография
правильная, щекастая, но сам генерал-майор юному милиционеру крайне не
понравился. Лейтенант схватил генерал-майора за локоть и стал его куда-то волочь,
повторяя: «Пройдемте!»
Генерал-майор артачился, жалобно смотрел на Прашу, призывая
ее вмешаться, но та не вмешалась, и Ромасюсика утащили.
* * *
Прасковья подошла к Мефу и, взяв его за рукав, потянула по
ступенькам перехода – в сторону, противоположную той, куда увели Ромасюсика.
Покинув новокузнецкое царство, они прошли на «Третьяковскую» и поднялись в
город. Слева под общим козырьком ютилось много мелких магазинов. Направо
тянулась узкая пешеходная улица, по которой тек непрерывный людской поток.
У невысокого серого дома Прасковья нырнула в арку.
– Куда мы? – спросил Меф.
Ответа он не получил. Прасковья нетерпеливо обернулась,
показывая, что надо спешить.
У первого же подъезда она остановилась, на секунду задержала
взгляд на кодовом замке и деловито набрала несколько цифр. Домофон запищал
голодным птенцом. Прасковья отпустила рукав Мефа и, дернув подбородком, шагнула
внутрь. Узкая спина ее скользнула по лестнице и сразу скрылась. На Мефа
Прасковья не оглядывалась, словно и без того была уверена, что он последует за
ней.
Лестница была узкой и шла не прямо, а вбок и немного по
диагонали. В старых домах, как давно понял Меф, к параллелям и перпендикулярам
относились прохладно и кумира из них не творили. В подъезде по-домашнему пахло
подгоревшим супом. Внизу толпились коляски и санки, необъяснимые в начале
сентября.
