Вспомнив о поручении, Тухломон заспешил к Арею. К бывшему
начальнику он подходил нагленько и одновременно трусливо, вжимая голову в
плечи. Оно-то, может, Арей и утратил свой иерархический вес, да только кулак
его легче не стал. И именно этот факт вызывал у Тухломона безмерную грусть.
* * *
Некоторое время спустя нетерпеливо ожидавший Пуфс услышал
снаружи оправдывающийся фальцет Тухломона, смешивающийся с гулким недовольным
басом мечника. Слов было не различить, но через дверь это звучало примерно так:
– ДЫР! Тра-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та! ДЫР! Тра-та-та!
Тра-та-та-та! ДЫР-ДЫР! ХЛОП!
«Хлоп!» – это уже высказалась кабинетная дверь, решительно
захлопнувшаяся за Ареем. Тухломон остался за бортом.
Лучшему комиссионеру мрака стало обидно. Он задумчиво
посмотрел на дверь и, не делая никаких явных телодвижений, точно парусник
повлекся к ней любознательным ухом.
– А, советник! Что хорошего посоветуете, советник? – услышал
он насмешливый голос Пуфса.
Что посоветовал советник, Тухломону узнать не пришлось. Его
нежная ушная раковина ощутила неуютное дуновение, и, вскинув глазки, он узрел
тусклое острие меча, пробившее дверь насквозь.
Намек был настолько прозрачным, что испытывать судьбу дальше
комиссионер не стал.
– Чего уставились, лупоглазые? Меча не видели? А ну
работать, сестры, работать! – обратился он к заинтересовавшимся суккубам из
«окошечной» очереди и, оскорбленно шмыгнув носиком, зашаркал в свой пахнущий
кислым тряпьем кабинетик.
Не одного Тухломона испугало внезапное появление меча. Пуфсу
оно тоже не пришлось по вкусу. Заметив это, Арей небрежно прокрутил в руке
клинок и, разжав кисть, уронил звякнувший двуручник на стол перед Пуфсом. Тот
не то чтобы отдернулся, но неуютно поджался.
– Уронил! Я сегодня такой неловкий!
– Самоутверждаемся? Весь мрак уже тысячу лет ждет, пока ты
наиграешься со своим кинжальчиком, – сказал Пуфс.
Арей посмотрел на Пуфса. Новый начальник сидел перед ним
обвисший, сутулый, безмерно кислый, со склоненной вперед тяжелой головой и
накручивал на палец тонкую бородку. Не человек, не страж, а ожившая картинка из
иллюстрированного пособия по истории бюрократии.
«Ничего не ждет, ни на что не надеется, ничего не хочет, а
все равно гадит», – подумал Арей и с вызовом произнес:
– Я не наиграюсь, пока мне не отрубят голову.
По набрякшим фиолетовым мешкам под глазами у Пуфса прошла
дрожь.
– «К словам надо проявлять особую осторожность. Думая, что
шутит, человек нередко озвучивает свою жизненную программу». Двенадцатая
скрижаль света, – сказал он.
– Я не человек. Цитируем свет, а, Пуфс?
– Что из того? Тексты врага надо знать.
– Ага… Многие так говорят. А еще уверяют, что все
удовольствия надо хоть раз в жизни испытать и что от одного раза ничего не
будет. И действительно: СОВЕРШЕННО НИЧЕГО уже не будет.
Пуфс насторожился.
– Это вы из-за Улиты, советник? О вас же заботился! Мне-то
секретарша ни к чему…
Услышав о Пуфсовой заботе, Арей не то усмехнулся, не то
оскалился. Даже Пуфс не понял до конца, что означала эта гримаса.
– Она еще не приходила? – спросил мечник.
– Нет. Но придет, никуда не денется, – уверил его Пуфс. – А
пока, дорогой советник, отгадайте загадку. Как называется часть тела человека,
состоящая из черепной коробки и лица?
– Ну и формулировка! Голова, что ли?
– Словарь Ожегова, милый мой советник. Всего лишь словарь, –
хихикнул Пуфс. – Так вот, чтобы вы поняли – именно это и нужно мне от Мефодия
Буслаева! Личико и черепная коробочка!
Озвучив имя, он быстро посмотрел на Арея, надеясь поймать
первую его реакцию. На низком, со стрелкой темных волос лбу мечника собралась
складка кожи. Вот собственно и все.
– Голова Мефа? Это просьба или приказ? – спокойно спросил
Арей.
Пуфс растянул тонкие губы. Все же досадно, что мечник
воспринял все так спокойно. В конце концов, не каждый день тебя просят прирезать
своего любимого ученика.
– Хо-хо… Забыл, чем просьба отличается от приказа? Приказ
отдают тогда, когда не понимают просьб, – сказал карлик.
– Ну и чем же Лигулу не угодил Меф?
– Ну, милый мой советник! Это же так очевидно! Буслаев все
больше уклоняется. Наши шансы получить его силы уменьшаются. Если Меф умрет,
пусть эйдос его достается свету – невелика потеря. Главное, что силы его рано
или поздно найдут себе нового хозяина, а тот, возможно, окажется сговорчивее.
Конечно, досадно, если Праша не получит всей мощи Кводнона до коронации, но
лучше, как говорят деловые люди, «зафиксировать прибыль, чем совсем ее
лишиться». С Натой, Мошкиным и Чимодановым у нас сложилось удачно, а это
немало, – потирая ручки, заявил Пуфс.
Странная деталь: все, что говорилось им от себя лично,
говорилось вяло и трусливо, с оглядкой. Зато распоряжения начальства он
передавал, бойко и значительно распахивая совиные глазки.
Арей больше не разглядывал карлика, а только свои
квадратные, коротко подстриженные ногти.
– А что? Больше зарубить синьора помидора некому? – спросил
он.
– Лигул хочет, чтобы это сделал именно ты. Как
доказательство твоей лояльности. Да и бой с Мефом будет равным, так что совесть
не загрызет.
– Равным? – насмешливо переспросил Арей.
Пуфс развел ручками.
– Почему бы и нет? Он же твой ученик, верно? Ты его всему
научил? Вот тебе и мусор за собой убирать!
Шрам на лице Арея дернулся.
– Мефодий все забыл, – сказал он быстро.
Пуфс сорвался со стульчика и забегал по комнате.
– Вот и нет. Он все вспомнил. Прасковья постаралась.
Вторично вторгаться в его память свет не будет. И главное: запрещать Мефу
сразиться с тобой он не станет. Это мнение наших экспертов.
– Именно со мной или вообще с кем-либо из наших? –
недоверчиво переспросил Арей.
– Именно с тобой, – охотно подтвердил карлик.
– Почему?
Пуфс запутался в бородке перстнем, неосторожно дернул, и у
него заслезились глазки.
