Он поймал себя на мысли, что прежде Варвара делала это
несколько реже. Разумеется, не ему считать это недостатком, но все же.
– Никого я не толкаю. Они сами от меня отпрыгивают! –
возразила Варвара.
– М-м-м… Кстати, про трупы. Меф говорил: в детстве он был
убежден, что в кино, когда снимают войну, убивают стариков или преступников, –
сказал Арей.
Варвара уронила пустую банку мимо урны.
– Опять об опятах, – сказала она.
– Что «опять»?
– Опять вы о нем вспомнили, о своем Буслаеве. Четвертый раз
за день.
Арей удовлетворенно отметил, что его дочь считает не только
трупы. Цепкая. Хм… ну это уже не воспитание света! Это уже от него, конечно же.
– Все-таки он мой бывший ученик.
– Я так и поняла. Бить некого, а руки чешутся, – кивнула
Варвара.
Она вышла из кинотеатра и, моргая, недоверчиво смотрела на
небо и деревья. После кино небо представлялось ей недостаточно синим, а деревья
недостаточно древесными. Даже подбежавший Добряк, перекантовывающийся у
кинотеатра в окружении уважающих его уличных псин, был какой-то недостаточно
грозный. Всегда так бывает: от иллюзорного мира не сразу переключаешься на
настоящий.
Оставив ее, Арей шагнул на дорогу, нетерпеливо высматривая
Мамая. После двух последних аварий ему пришло в голову, что Варваре, возможно,
стоит временно поездить на заднем сиденье подальше от баранки. Машину-то
несложно найти и новую, а вот как и где раздобудешь новую дочь?
В щеку Варвару что-то ужалило. По асфальту покатилась ягода
боярышника. Варвара повернулась и увидела знакомую физиономию. Между двух машин
прятался Корнелий и, махая рукой, подзывал ее к себе.
Варвара подошла.
– Чего надо? – спросила она хмуро.
– Ну, во-первых, привет! – сказал Корнелий.
– Ты меня уже достал своим «приветом»!
– Ну пожалуйста!
– Хорошо: привет! Получил, что хотел? Дальше что?
– Теперь улыбочка! Ласковее! Еще ласковее! Ты мне очень
нравишься, когда улыбаешься!
– А мне не нравится, когда ты лыбишься! Мне нравится, когда
ты наступаешь на люк с незакрепленной крышкой! – фыркнула Варвара.
Корнелий не обиделся. Напротив, его лицо выразило
удовлетворение.
– Правильно! Так и надо! – одобрил он.
– Чего «так и надо»?
– Ты мне грубишь! Мало-помалу у тебя выработается привычка.
Привычка перерастет в потребность! Ты станешь отличать меня от других и
мучительно выискивать в толпе, чтобы мне нагрубить. Именно мне. И я с
удовольствием буду предоставлять тебе такую возможность. Со временем характер у
тебя настолько испортится, что выносить тебя смогу лишь я. Тогда ты будешь
искать меня уже сутками напролет. Я же начну убегать. Ты будешь догонять меня и
кричать: «Корнелий, миленький, не уходи! Позволь мне тебе немножечко погрубить!
Я буду стирать тебе майки! Делать бутерброды! Держать тебе ноты, когда ты
играешь! Только разреши мне похамить тебе самую чуточку! Пожалуйста!»
Варвара пнула ботинком колесо машины.
– Че-то ты такое задвинул, ботан! Я ниче не поняла! Ща! Если
я и буду делать тебе бутерброды, то исключительно с крысами – так, чтоб хвост
наружу торчал!
– Ничего-ничего! – закивал Корнелий. – Меня и с крысами
устроит! Вначале с крысами, потом с мышами, потом с хомяками, затем постепенно
с колбаской… Глядишь, и до красной икры дело дойдет. Откажешься от крысы – не
получишь и колбаски. Главное – не форсировать события! Кобр тоже приручают
постепенно. Никто не ожидает от кобры, что она в первый день пойдет к тебе на
руки и станет мурлыкать!
– Кобры шипят. Зоолог, блин!
– Правильно, – согласился Корнелий. – Кобры шипят! Я давно
заметил, что ты сторонница точных и определенных знаний! Мы с тобой типичная
пара: девушка-математик и юноша-гуманитарий.
– Философ, блин!
– Только что я был зоологом. Путаетесь в показаниях, гражданочка!
Варвара не выдержала и засмеялась.
– Ну вот! Первый искренний оскал! Дружелюбное озубление
повышенной белозубости! – обрадовался Корнелий. – Жду тебя сегодня в шесть
вечера на «Цветном бульваре». Там сквер такой напротив цирка. Знаешь?
– Я же сказала: никаких свиданий!
– Кто говорит о свидании? Это не свидание! Свиданий в шесть
вечера не бывает! Это деловая встреча! – возразил Корнелий.
– Я не приду!
– На всякий случай я все равно буду ждать! Хотя бы чтобы
убедиться, что никто не пришел! Даже лучше так: попробуй сунуться в сквер
напротив цирка в шесть вечера! Получишь по голове розой!
Болтая с Варварой, Корнелий зорко отслеживал взглядом спину
Арея. На секунду спину отгородила от него проехавшая машина и… спина вдруг
исчезла. Секунд пять Корнелий напряженно вертел головой, пытаясь сообразить,
где она теперь.
Потом все же догадался обернуться.
– До-до-добрый день! – сказал Корнелий.
Арей мрачно молчал, скрестив на груди руки. Стоявший рядом с
ним Мамай чистил ногти кинжалом.
– Очень рад! – продолжал Корнелий, постепенно набираясь
храбрости. – А я вот тут хотел спросить у Вари, стоит ли идти на этот фильм?
Как ваше мнение? Много нового о вампирах вы узнали за последние полтора часа?
Как вы думаете, техника работы осиновым колом сильно отличается от техники
работы мечом? Или она сугубо штыковая?
Арей коротко, по-кабаньи, выдохнул через нос. Левая ладонь
его сгребла Корнелия за ворот и притянула к себе. Одновременно короткий и
толстый указательный палец согнулся и болезненно щелкнул Корнелия в нос.
Связной вспыхнул от обиды. Набрал полную грудь воздуха. Арей ждал.
– Я вызываю вас на… – начал Корнелий.
Арей впервые разомкнул губы.
– Ну наконец! Я уж думал: это никогда не произойдет! –
сказал он, потянувшись ладонью за левое плечо, где обычно вспыхивал меч, когда
рубиться приходилось в тесном пространстве.
– На диспут! – выпалил Корнелий.
Рука Арея разочарованно застыла в воздухе и, награждая себя
за остановку, вновь щелкнула Корнелия в покрасневший нос.
