– Жить надоело? Я предупреждал, чтобы ты держался от нее
подальше! Так и быть, живи: но я сейчас отрежу тебе уши! Мамай!
Хан, радостно скалясь, с готовностью протянул Арею кинжал.
Однако по назначению он так и не попал. Выбитый тяжелым ботинком из руки Мамая,
кинжал перелетел через крышу ближайшей машины.
– Нет! – сказала Варвара.
– Что «нет»? – не понял Арей.
– Не трогайте ботана!
– Во-во! – восторжествовал Корнелий. – Слышали? Не трогайте
меня! Между прочим, я прожигаю маголодией лист брони толщиной в полтора
сантиметра! У вас такой есть на примете? Только учтите: он должен быть ровно
полтора сантиметра! Не четырнадцать миллиметров, не шестнадцать!
Рука Арея разжалась. Самый бестолковый связной поспешно
отскочил.
– Слушай, ты! Если я еще раз… – прохрипел Арей.
– Да-да! Я понял уже, что вы в принципе согласны, чтобы мы
встречались! Благодарю за доверие! Конечно, вам еще нужно ко мне привыкнуть,
узнать получше… – поспешно закивал Корнелий и, ловко перекатившись через капот
припаркованного автомобиля, удрал от взбешенного Арея.
Арей вернулся к Варваре. Мамай ползал на четвереньках,
заглядывал под автомобили – искал кинжал.
– Постарайся, чтобы я тебя больше не видел с этим парнем!
Серьезно говорю! Если не хочешь найти его длинный язык обмотанным вокруг моего
меча!
– Хорошо! – покорно сказала Варвара. – Не увидите! Тогда,
если вы не против, я буду встречаться с Пуфсом. Или, может, вам больше нравится
Мефодий?
– С Мефодием встречаться уже бесполезно! – без воодушевления
произнес Арей.
* * *
Мечник нетерпеливо окликнул хана, повернулся и, косолапя,
направился к машине, которую подогнал Мамай. Сегодня это был «Лексус» с
заклеенным скотчем пулевым отверстием в лобовом стекле. От удара камнем оно
отличалось ровными кратерными краями.
Едва Арей захлопнул за собой дверцу, как сзади кто-то
забулькал. Арей посмотрел в зеркальце. Аида Плаховна уютно устроилась с ногами
на кожаном диване, подобрав под себя ноги в белых кроссовках. Причмокивая,
Мамзелькина пила аптечный бальзам на травах.
– Мрачного дня тебе, почтеннейший! – приветствовала она
Арея.
– Типун тебе на язык!
– Уже есть один! – сказала Мамзелькина, приоткрывая рот и
показывая на что-то пальцем.
Арей смотреть не стал.
– А чего такого-то? – удивилась Аида Плаховна. – Ты мрак?
Мрак! Вот и день тебе нужен мрачный!
Арей, не отвечая, смотрел через затемненное стекло на
Варвару. Его дочь отлавливала Добряка, который очень невеликодушно рычал на
хромающего, со свалявшейся шерстью песика.
– Шарики-то где? Улетели? – поинтересовалась Мамзелькина.
– Какие шарики?
– Ну как же! Отцовский набор: кино, шарики, шоколадка! И
когда гладишь по головке – осторожнее с шейными позвонками. Они хрупкие.
Арей покосился на Аиду Плаховну. Ее обтянутая желтоватой
кожей черепушка косо сидела на тонкой шее. Казалось, щелкни в лоб, и слетит с
плеч. Даже гладить по головке не надо.
– А ты не стесняйся, родной! Давай! – подзадорила
Мамзелькина.
Арей предпочел постесняться. Он не был глуп.
Аида Плаховна присосалась к бальзаму. В салоне душно запахло
аптечными травами. Полечившись, Мамзелькина открыла стекло и выкинула бутылку
на траву.
– Некультурная ты старуха! – сказал Арей.
Аида Плаховна зарумянилась. Она умела ценить нежность даже в
скрытых формах.
– А ведь я к тебе с подарочком! – просипела она. – Закрой
глазки, протяни ручку!
– Ага! А потом открой глазки и увидишь свой срезанный дарх!
– ухмыльнулся мечник.
– Недоверчивый ты! Тяжело с тобой дружить! – вздохнула
Мамзелькина. Но вздохнула без обиды.
Сунув руку в рюкзак, она принялась там рыться. В рюкзаке
что-то вздыхало, плакало, жаловалось. Рылась Мамзелькина долго и все никак не
могла найти.
– Что у нас там с маленьким дубовым бочонком? Много
осталось? – вспомнила она.
– А что?
– Да так вот! Как думаешь, Ареюшко, что Бессмертник Кощеев
дал бы человеку, который притащил бы ему яичко с его смертью? Просто на обмен?
Мамзелькина говорила якобы в шутку, но Арей напрягся.
– Уточнил бы, сколько тот знает, и отравил, – сказал он.
Плаховна хихикнула. Тощенькая ручка выудила наконец что-то
из рюкзака, протянулась к Арею и разжалась. На ладони сидел маленький
стеклянный страж. Крошечная фигурка была отлита очень узнаваемо. Сутуловатая,
грузная, даже с мечом.
– Оно? – спросила Мамзелькина вкрадчиво. – Или не оно?
Арей нерешительно протянул руку, однако фигурки так и не
коснулся. Отдернул ее. Поры на мясистом носу расширились. Пальцы дрожали.
– Где ты это взяла? Убери! – велел он.
– Так то или не то? – понимающе уточнила Плаховна.
– Убери, я сказал!
– Так значит то. Я думала, ты обрадуешься! – разочаровалась
Мамзелькина. – Все-таки это не хухры-мухры, а…
– Не надо, Аида!
– Ну не надоть, так не надоть! Я ж тебя порадовать хотела!
Ты прямо как клиент один! Все звал меня, звал, прямо обозвалси весь:
«Смертушка, когда же ты придешь? Родненькая, да где же ты?», а когда я
притопала – даже ложечкой от чая не угостил, сразу заднюю передачу врубать.
«Хто вы такая, женЬщина? Да как вы сюда вошли? Покиньте немедленно мою жилую
площадь, пока я не позвонькал в милицию!» – передразнила Аида Плаховна и
засопела, оскорбленная в лучших чувствах.
– Аида!.. – устало воззвал Арей.
– Да! – мгновенно откликнулась Мамзелькина. – Чегось?
– Ничего. Выпей и… помолчи!
Арей будто не сделал ничего особенного, только нетерпеливо
дернул головой. В тот же миг в руке у Мамзелькиной оказалась здоровенная
глиняная кружка с видом «Ласточкиного гнезда». Однако вопреки ожиданиям, в
кружке плескались не синие воды Черного моря, а самая вкусная, самая
согревающая в мире медовуха.
Плаховна принюхалась. Носик у нее приятно порозовел.
