– Я ить много чего пивала, а лучше ентого нету! Есть во
Франции один подвальчик. Сверху уж сколько лет дорога, машины ездиют, а там все
бочки, бочки! Не поверишь, Ареюшко! Сорок шагов в одну сторону и, почитай,
восемь в другую, и ни одной пустой! – пропела она предвкушающим голосом.
– Так уж и ни одной! – усомнился Арей, знавший старушку.
– На момент, когда я его нашла – ни одной. Все ж таки годков
двадцать уж прошло… – с сожалением уточнила Аидушка.
Арей смотрел в окно. Варвара все ловила Добряка, который
удирал от нее, петляя между машинами. Добряка сопровождала разномастная собачья
свора, в которой он играл первую скрипку, а заодно первый барабан и первый
рояль.
– Откуда у тебя это? У меня украли ее на Лысой горе лет
двести назад, когда я рубился с одним резвым ведьмаком. Он, к слову сказать,
неплохо подрезал сухожилия, – внезапно проговорил Арей.
Видя, что разговор вновь вернулась туда, куда, как Аида
догадывалась, она обязательно свернет, Мамзелькина довольно усмехнулась и
разжала пальцы. В полутемной машине было хорошо различимо, что внутри фигурки
что-то сияет.
– Не поверишь! На консервы у валькирий поменяла, –
похвасталась Плаховна.
– Что?!
– Я же говорила: не поверишь!
– А у валькирий откуда?
– Долгая история. В ней замешаны некая полуночная ведьма,
один маг, один белый, хо-хо, колдун и два оборотня. В ключевые моменты этой
истории кто-нибудь из них кого-нибудь убивал. Последнюю же точку в истории
поставила валькирия золотого копья.
– А она знала, что ей досталось?
Допив медовуху, Аида Плаховна облизала губы и по привычке
приникла к кружке ухом, слушая море.
– Навряд ли полуночная ведьма много болтала, когда в нее
воткнулось копье. Думаю, Фулона понятия не имела, что лежит под подкладкой
старого плаща. Она и плащ небось взяла только из-за магии в пуговицах.
– А ты-то как нашла?
– Когда знаешь, что ищешь, иногда и под землей находишь.
Когда же не знаешь – сто раз мимо пройдешь и ни разу не посмотришь. Так-то вот,
рубака ты мой недорубанный! – Мамзелькина посмотрела на фигурку и зачем-то
щелкнула ее ногтем. Послышался легкий, мелодичный, надолго повисший в воздухе
звон.
Аида слушала его, наклонив голову.
– Я, ить, тоже хотела когда-то такую штуковину завести, да
только не успела! Быстро как-то засалилась, а потом-то какой смысл? – сказала
она.
Взгляд Арея согрелся. На севере, где всегда минус тридцать,
минус десять – это уже оттепель.
– А зачем тебе, Аида? Зачем ты вообще это для меня искала?
Мамзелькина заглянула в опустевшую кружку, точно надеялась
не только услышать море, но и увидеть его.
– Скажем так: ежели у меня есть друзья, изредка я должна совершать
некое подобие нормальных поступков! – пробурчала она с обидой.
Коса ее, приткнувшаяся на заднем сиденье «Лексуса», на
секунду исчезла и появилась вновь. Когда она пропадала, пустой контур ее
оставался в пространстве, как если бы из картины вырезали изображение некоего
предмета, на некоторое время оставили дыру, а потом вновь аккуратно подклеили
этот кусок на прежнее место.
Мамзелькина покосилась на нее и поправила съехавший брезент.
– А то работа все и работа… Охо-хох! Раздумал отказываться?
Лови! – сказала она и бросила Арею фигурку.
Мечник поймал. По тому, как он поспешно сомкнул пальцы,
ощущалось: Арей очень боялся, что фигурка разобьется.
Аидушка заметила это и хихикнула. Она ободряюще коснулась
сухой ручкой его щеки и исчезла. После нее на заднем сиденье остались легкий
запах хризантем и пустая кружка с видом «Ласточкиного гнезда».
Глава 12
Бывших педагогов не бывает
Береги пулю на три дни, а иногда и на целую кампанию, когда
негде взять. Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, а
штык не обмишулится. Пуля – дура, штык – молодец. Коли один раз, бросай
басурмана со штыка: мертв на штыке, царапает саблей шею. Сабля на шею, отскокни
шаг. Ударь опять. Коли другого, коли третьего. Богатырь заколет полдюжины, а я
видал и больше. Береги пулю в дуле. Трое наскочат – первого заколи, второго
застрели, третьему штыком карачун.
«Наука побеждать». Граф Суворов
Когда Арей вышел из машины, Улита ждала его у входа в
резиденцию. Прохаживаться она устала и развлекалась тем, что маркером рисовала
на фонарном столбе руны мелкого вредительства. Когда рядом с такой руной
проезжал автомобиль – у него перегорали лампочки в фарах или спускали шины, а
когда проходил человек – отрывались пуговицы, развязывались шнурки или вылетало
стекло из очков.
Увидев Арея, Улита так разволновалась, что вместо руны мелкого
вредительства нарисовала руну крупного. Не выдержав ее тяжести, фонарный столб
с грохотом обрушился на «Лексус» Мамая, из которого только-только успела
выбраться Варвара.
– Привела Мефа? – нетерпеливо спросил Арей.
– Шеф, вы забыли добавить «дорогая Улита!».
– Дорогая Улита, если ты не выполнила поручение, я съем тебя
заживо!
Ведьма демонстративно фыркнула, как умеют фыркать только
несправедливо обиженные секретарши, и открыла дверь. В приемной Арей увидел
Мефа.
Услышав, как кто-то вошел, Буслаев повернулся и лицом к лицу
оказался с Ареем. Встреча бывшего учителя с бывшим учеником вышла натянутой.
Меф не знал, что сказать. Арей же смотрел исподлобья, точно бык. На миг Мефу
даже показалось, что он сейчас зарубит его. Просто так, без всяких разговоров
развалит его мечом от правого плеча до левого бедра.
Из своего кабинетика выглянул Тухломоша и сразу скрылся.
Одновременно из дальней двери, которая вела к Прасковье, высунулся Ромасюсик и
тоже быстро спрятался. И снова показался Тухломоша. Так они и выглядывали
поочередно, как в безумном кино.
Мимо, с руками, засунутыми в карманы, прошла Варвара и
поднялась на второй этаж. Шла она как парень – чуть ссутуленно, расхлябанно,
намеренно подволакивая ноги. Так ходят патентованные хулиганы, которые хотят
показать всему миру, как сильно им на него наплевать.
«Походняк как у Арея!» – подумал Меф.
Просто так подумал, безотносительно к Арею и Варваре, потому
что никаких секретов, разумеется, не знал. Глаза мечника приоткрылись. Буслаев
понял, что совсем разучился прятать свои мысли.
