– Вижу, вспомнил? – проворчал Арей.
– Да, – сказал Меф.
– Все вспомнил? – уточнил Арей.
Меф кивнул.
– Ну и осел! – почему-то сказал мечник.
Секунду или две он размышлял, а потом решительно приказал:
«Идем!»
Мечник повернулся и такой же походкой, как у Варвары,
направился, но не на второй этаж, а вниз по лестнице, в подвал. Лестница была
вполне офисного вида, совсем не зловещая. Освещали ее не факелы в руках у
скелетов, а круглые современные светильники с экономичными лампами. На
площадках стояли новые блестящие плевательницы и висели одинаковые таблички:
«Место для выдыхания серы и казни комиссионеров».
– А то вечно казнят где попало, а потом ноги прилипают! Вот
суккубы – другое дело. Их где угодно казнить можно – главное, чтобы место
хорошо проветривалось, – со знанием дела пояснил Арей.
Меф понимающе кивнул. Прежняя резиденция нравилась ему
больше. В ней хоть романтика присутствовала. Зло творилось, но все же не без
надрыва и не без почесывания совести. А это был просто комбинат зла, где серое,
дряблое, продажное зло штамповалось день и ночь без какой-либо попытки хотя бы
изобразить эмоцию. При Арее работа мрака была все же штучной. Когда же палач
нажимает на пружинку гильотины, скребя себя под мышкой и размышляя о том, что,
когда закончится смена, можно будет посмотреть по телику футбол, это уже
действительно финиш.
Лестница закончилась узким коридорчиком. Дойдя до конца,
Арей повернул налево. Меф увидел, что коридор поворачивает и продолжается еще
метра два, словно делая ход шахматным конем.
– Здесь вот я и живу! – пояснил Арей.
Меф увидел слабенькую пластиковую дверь, на ней висел
дешевый замочек, который вешают иногда на почтовые ящики. Казалось, замок можно
открыть скрепкой, а дверь упадет и сама, если случайно привалиться к ней
плечом. Правда, удивлялся Меф лишь до тех пор, пока не увидел на двери
маленькую, едва приметную руну, похожую на каракатицу. Попытайся кто-либо чужой
перешагнуть порог, и хозяину долго придется убираться в коридоре.
– А если счистить ее наждаком? – уточнил Меф, любивший
взвешивать все возможности.
– Валяй! – согласился Арей, негнущимися пальцами пытаясь
вставить в замок мелкий ключ.
Меф подозрительно покосился на мечника, поискал и обнаружил
еще не менее десяти защитных рун, так туго сплетенных между собой и защищающих
друг друга, что нарушение хотя бы одной из них стало бы для любого, кто
намеревается вторгнуться в жилище, роковым. Мрак хорошо предусматривает мелочи
и лишь в глобально важном всегда прокалывается, подобно человеку, пытающемуся
смотреть в лупу на дальний лес.
– А замок тогда зачем? – спросил Меф.
Этого, казалось, не знал и сам Арей. А если и знал, то не
сознавался себе, что в бессмысленных мелочах есть что-то успокаивающее.
Отомкнув замок, Арей первым переступил порог. Меф увидел
маленькую узкую комнату без окон. В центре стоял одинокий стул с высокой
спинкой. И все. Ни кровати, ни шкафа, ни даже гвоздя, на который можно было
повесить плащ. Ничего. Спал Арей только сидя. Если это можно было назвать сном.
Тело его сидело на стуле как пустой мешок.
– А руны зачем? Чтобы табурет не уперли? – не удержался Меф.
Арей повернулся к нему всем корпусом.
– Синьор помидор! Знаешь, в чем твоя проблема?
– Нет.
– Тебя давно не били.
Меф считал иначе.
– Если меня долго бить, я стану идиотом.
– Битый и забитый – разные вещи. Фактически антонимы. Хотя
стартовая фаза процесса протекает одинаково.
Буслаева эти рассуждения навели на тревожные предположения.
– И что? Меня будут бить прямо здесь? – спросил он.
– Не здесь. Здесь может пострадать мой стул, – утешил его
Арей. Только не очень успокоил.
– Это радует, – сказал Меф. – Значит, я могу еще
поиздеваться над стулом. Интересно, каким оружием он является? Дробящим,
метательным?
– Даже огнестрельным, если поджечь и закинуть на склад с
порохом… Чему тебя только учили, синьор помидор? И, главное, кто учил? Неужели
я? И где ты сам при этом был? Воин, у которого что-то есть, уже не воин. Он –
охранник своего барахла!
– Это вы про стул? – не понял Меф.
– Про все! При прочих равных в выигрышном положении
находится тот, кто потребляет меньше. Вообрази, ты ищешь солдата для своей
армии. Приходит некая амеба в штанах и говорит тебе: так и быть, я повоюю, но
мне, пожалуйста, массажиста, трейлер с душем для войны в полевых условиях и
отпуск за свой счет во время генерального наступления. И приходит другой
претендент и говорит: спать я могу на голой земле, врага буду рвать зубами, а
жалованье, какое сами положите, да и то после победы… И кого ты выберешь?
– Амебу в штанах, – подумав, сказал Меф.
– Почему?
– Другой как-то подозрительно на все согласен. Наверняка
шпион.
Арей ухмыльнулся. Шутка ему понравилась.
– Поверь моему опыту: все равно возьми второго. В первом
ряду шеренги особо не нашпионишь, да еще во время общего наступления. И
вражеские арбалетчики не сильно разбирают, кого сделать похожим на ежика, –
посоветовал он.
По правде говоря, крошечная комната и единственный стул не
так уж сильно удивили Мефа. Он помнил, что и прежде, когда у Арея был в
резиденции свой кабинет, он обходился минимумом предметов. Вообще мрак иронично
относится к личной роскоши. Античные статуи, мрамор и фонтаны с шампанским –
исключительно в клиентских залах.
Высшее начальство мрака только задает тон. Что Пуфс в своем
душном кабинете с заложенными кирпичом окнами, что Лигул в заплеванной
канцелярии – оба работают там, где живут, и живут там, где работают. В личном
быту они скромнее, чем пропившийся дворник. У того хотя бы найдется штопор и
пыльное сувенирное блюдо на стене – свидетельство посещения в молодости города
Сочи.
* * *
Опустившись на стул, Арей вытянул ноги и уставился на Мефа.
Теперь, когда мечник сидел, он казался ниже Буслаева. Меф, стоявший рядом,
непривычно близко видел низкий лоб бывшего шефа, стрелку наползших на него
жестких волос и мясистый, многократно ломанный нос с крупными порами. Глубокие,
похожие на маленькие кратеры поры были и на щеках, за исключением того места,
где лицо рассекал шрам.
