– Я бы добавил к этому списку Артура Кловиса, – заметил
Мейсон. – Мне кажется, у него все-таки был ключ. Каждый раз, когда в разговоре
с ним я затрагивал эту тему, он впадал в панику. Но как это установить, Пол?
– Можно, конечно, что-нибудь придумать, и обыскать его
квартиру, но это опасно. К тому же, если у него и был ключ, то от от него уже
избавился.
– А что можно сказать о Хелен Ридли? Мы не знаем, где она
была в момент убийства. Она заявила, что искала Хайнса в ресторане, не застала
там и попробовала разыскать по телефону. Предположим, что она разговаривала с
Карлоттой и та сказала ей, что Хайнс пошел на квартиру. Нет, Карлотта не
сказала бы этого… Если задуматься, Пол, то очень много людей не могут точно
сказать, что они делали между часом сорока пятью и двумя пятнадцатью.
Дрейк согласно кивнул головой.
– Это вовсе не облегчает моего положения. – Слова Мейсона
прозвучали мрачно. – Слушай, Пол, отправь человека, подходящего по внешнему
виду, в дом Кловиса. Пусть наденет рабочий комбинезон, возьмет сумку с
инструментом и обойдет несколько квартир, громко объявляя, что работает в
мастерской по изготовлению ключей и собирает для переделки старые ключи. Вели
ему, чтобы он платил пять центов за штуку.
– Но ведь нельзя сделать новый ключ из старого, Перри. Ты
сам отлично знаешь об этом.
– Ничего, – подмигнул Мейсон. – Кловис – мечтатель. И не
слишком быстро соображает. Поставь себя на его место. Кто-то, кто выглядит как
обычный слесарь, звонит в двери и говорит, что собирает старые ключи. У него
открытая сумка, до половины набитая старыми ключами и он платит по пять центов
за штуку. Предположим, что у Кловиса есть ключ, который прожигает у него дыру в
кармане. Теперь есть шанс от этого ключа избавиться. Он не будет тратить время
на расспросы этого человека. Бросит ключ в сумку, возьмет свои пять центов и
решит, что ему удалось здорово решить проблему.
– Что у моего парня должно быть в сумке? – спросил Дрейк. –
Мне не удастся быстро собрать много ключей…
– Положи в сумку немного гаек, – сказал Мейсон. – Или чего
угодно, лишь бы грохотало в сумке.
– Хорошо, Перри, я попробую. Может и удастся.
– Тебе нужно будет заняться этим сразу же, – сказал Мейсон,
посмотрев на часы. – Время летит чертовски быстро.
– Могу устроить это за час…
– Это очень долго, – сказал Мейсон. – Даю тебе полчаса.
– Если бы я сказал, что мне нужно полчаса, ты потребовал бы,
чтобы я управился за пятнадцать минут. Выпусти меня отсюда, Делла, я возьмусь
за работу, пока он не придумал чего-нибудь нового.
Дрейк закрыл за собой дверь. Мейсон посмотрел на секретаршу
и сказал:
– Ты можешь не ждать, Делла.
– Я останусь с тобой, – улыбнулась она. – Может быть, у тебя
появится какая-нибудь новая идея.
– Хотелось бы, – невесело усмехнулся адвокат. – Есть в этом
деле какой-то очень важный момент, который все время ускользает от меня.
Мейсон вновь заходил по кабинету.
– Шеф, я слышу звонок в приемной, послушать?
– Если это клиент, скажи, что меня нет.
Делла прошла в приемную и через минуту вернулась:
– Это Кора Фельтон, шеф. Она говорит, что у должна
обязательно побеседовать с тобой, это очень важно. Я переключила ее на твой
аппарат.
Мейсон поднял трубку.
– Алло, Кора, что случилось?
– Извините, мне так неприятно. Я…
– Все в порядке. Я все равно сижу здесь и работаю над делом.
– Нет, я не это имела в виду. Мне неприятно за то, что
случилось.
– Что именно?
– Боюсь, я плохо поступила, попросив, чтобы вы защищали
тетку Аделу. Я сказала вам, что ей не всегда можно верить, но не предполагала,
что она может пойти на…
– Говорите сразу, в чем дело, – попросил Мейсон. – Не надо
оправдываться.
– Даже не знаю, как вам сказать…
– Просто – говорите.
– Я только что была у тетки Аделы, мне выдали пропуск. Она
сказала мне, что то, что она говорила вам раньше, было неправдой.
– О чем?
– О бумажнике Хайнса.
– Вы что, хотите сказать, что она взяла бумажник у мертвого
Хайнса, когда осматривала тело?
– Я… я не знаю.
– Что она сказала вам?
– Что взяла бумажник позже, что все происходило так, как она
вам говорила, но что бумажник она нашла тогда, когда вернулась в квартиру. Она
плакала и сказала, что чувствует себя ужасно.
– Где вы сейчас? – спросил Мейсон.
– В магазине, приблизительно в двух перекрестках от
Городской Ратуши.
– Возьмите такси и приезжайте сюда, – потребовал Мейсон. –
Вы успеете, если поторопитесь. Я должен поговорить с вами прежде, чем предстану
перед Большим Жюри.
Он положил трубку и повернулся к Делле:
– Хорошенькие дела! Ты слышала наш разговор?
– И даже застенографировала.
– Молодец! Я… Делла, кто-то стучит в дверь. Открой,
пожалуйста.
Это была Мэй Бигли.
– Знаете, – начала она с волнением, – я ни за что бы этого
не сделала. Но мне… велели снова предстать перед Большим Жюри и со мной
разговаривал мистер Гуллинг.
– Садитесь пожалуйста, – предложил Мейсон. – И что вам
сказал Гуллинг?
– Что у него есть все необходимые доказательства, чтобы
доказать, что вы поместили Еву Мартелл в моем пансионате. Он обещал не
принимать в отношении меня никаких мер, если я скажу правду. Сказал, что в
таком случае не отнимут у меня лицензию на пансионат и не обвинят меня в содействии
преступнице. Они будут считать, что я действовала под вашим влиянием. Он
сказал, что все будет в порядке, что они не обвинят меня в даче ложных
показаний и ни в чем другом.
– А что вы ему ответили? – спросил Мейсон.
– Я посмотрела ему в глаза и сказала: я не понимаю, мистер
Гуллинг, как вы можете предлагать нечто подобное. Вы должны знать, что женщина
в моем положении не может позволить себе лгать. Если бы я когда-нибудь раньше
видела Еву Мартелл, или мистер Мейсон приводил бы ее ко мне, то я сказала бы
вам об этом.
– Это его убедило?
– Не знаю.
– Мэй, что касается меня, то я советую вам воспользоваться
этим предложением и сказать чистую правду.
– Вы действительно так считаете?
