– Вы так сказали? – с выражением величайшего изумления на
лице Карлотта Типтон повернулась к Мейсону.
– Да.
– Как вы могли сказать что-либо подобное! Я ведь ясно объяснила,
что спала весь день, что Хайнс знал эту Хелен Ридли, у него были с ней какие-то
чисто деловые отношения, но я понятия не имела кто это такая. И я была
действительно удивлена, когда узнала, что эта женщина живет в моем доме.
– Вы сказали все это мистеру Мейсону? – спросил Гуллинг.
– Да.
– Были при этом разговоре свидетели?
– Да. Ворвалась целая группа его людей. Он сказал, что
представляет каких-то женщин и должен очистить их от подозрений в убийстве, и
что он был бы очень благодарен, если бы я помогла ему. Я объяснила ему, что не
могу сказать или сделать что-либо, что могло бы помочь ему. А потом он добавил,
что ему очень помогло бы, если бы я сказала, что ревновала Роберта. Но я не
могла этого сказать, потому что отношения Роберта с Хелен Ридли были чисто
деловые. И тогда он спросил, не могу ли я хоть немного изменить показания.
– Мистер Мейсон просил изменить показания? – спросил
Гуллинг.
– Да, – ответила она решительно.
– Мистер Мейсон, хотите ли вы задать какие-нибудь вопросы
свидетельнице? – спросил председатель Большого Жюри.
– Минутку, минутку, – запротестовал Гуллинг. – Это
противоречит закону.
– Меня не интересуют процессуальные тонкости, – заявил
председатель. – Если вам хочется узнать мое мнение, то я считаю, что Перри
Мейсон – один из самых лучших и уважаемых адвокатов. Может случится, что он
придержит сведения о своем клиенте, но я не верю, чтобы он лгал. И если он
заявил, что эта женщина сообщила ему о чем-то, то это должно быть правдой. И
если у него есть три свидетеля для того, чтобы подтвердить его показания, то я
хочу узнать об этом побольше. Я считаю, что заместитель окружного прокурора
должен проявить больше заинтересованности в том, чтобы выяснить: не дает ли
свидетельница Карлотта Типтон ложных показаний?
– Тем не менее, Мейсону нельзя допрашивать свидетеля. Это
нарушает процедуру и закон.
– Хорошо, в таком случае мистер Мейсон будет говорить мне, о
чем бы он хотел спросить свидетельницу, а вопросы буду задавать я, – сказал
председатель с раздражением. – Какие вопросы вы хотели бы задать, мистер
Мейсон?
– Спросите ее, в какое время она легла спать?
– Я не смотрю на часы каждый раз, когда ложусь спать, –
злобно ответила Карлотта Типтон. – Это было сразу же после обеда.
– Вы разделись и легли раньше, чем Хайнс ушел из квартиры? –
продолжил Мейсон. – Спросите ее об этом.
– Не смейте меня оскорблять! – закричала Карлотта Типтон. –
Я была полностью одета, пока Боб не ушел.
Мейсон встретил вопросительный взгляд председателя и
многозначительно постучал по часам.
– В какое время это было? – спросил председатель.
– Приблизительно без пяти два.
– А когда вы снова увидели Хайнса?
– Больше я его не видела никогда.
– Спросите, как долго она спала, – подсказал Мейсон.
– Весь день, – отпарировала Карлотта Типтон глядя на
адвоката.
– Это в высшей степени неправильно, – беспомощно
запротестовал Гуллинг.
– Можно легко доказать, что это ложь, – продолжал Мейсон,
игнорируя протест заместителя окружного прокурора. – Хелен Ридли знала номер
телефона Карлотты Типтон, Адела Винтерс и Ева Мартелл тоже его знали. По этому
номеру они звонили Хайнсу. И телефон неустанно звонил в тот день, а отвечала на
звонки Карлотта Типтон.
– Конечно, Адела Винтерс и Ева Мартелл поклянутся в чем
угодно, чтобы спасти свою жизнь, – иронично сказал Гуллинг.
– Попробуйте спросить Хелен Ридли, – ехидно сказал Мейсон.
Наступила тишина, которую нарушил нервный, резкий голос
Карлотты Типтон:
– Да, я просыпалась настолько, чтобы ответить на звонки,
один или два раза. А потом я переворачивалась на другой бок и снова засыпала. Я
не выходила из квартиры.
– Этот допрос выскальзывает у нас из рук, – холодно заметил
Гуллинг. – Мне кажется, что его следует вести…
– У меня нет намерений позволять инсинуации в адрес
уважаемого юриста, – осадил его председатель Большого Жюри. – Не знаю, какого
мнение присяжные по этому поводу, но если мистер Мейсон совершил какое-либо
преступление, то я намереваюсь его наказать. Если же нет, то я собираюсь
защитить его честь.
Большинство присяжных согласно кивнули.
– Перри Мейсон представляет двух женщин, обвиняемых в
грабеже и убийстве, – сказал Гуллинг.
– Почему вы не подождете вердикта Суда по этому делу, мистер
Гуллинг? – отпарировал Мейсон.
– Потому что мне не нужно ждать. А если это интересует
господ присяжных, то могу сказать…
– Минуточку, – перебил Мейсон.
Он встал. На его лице появилось выражение сосредоточенности,
а прищуренные глаза смотрели в точку над головами присяжных заседателей.
– Мы слушаем, мистер Мейсон, – минуту спустя сказал
председатель.
– У меня есть заявление для Большого Жюри.
– Какое? – спросил председатель.
– Ева Мартелл и Адела Винтерс обвиняются в убийстве Хайнса
на основе одной лишь информации, – задумчиво начал Мейсон. – Пользуясь
присутствием Высокого Суда и всех свидетелей по делу, предлагаю установить, кто
действительно является убийцей.
– Кто же? – язвительно спросил Гарри Гуллинг.
– До сих пор мы предполагали, что Роберт Хайнс был убит в
промежуток между без пяти два и двумя десятью, потому что в два часа
одиннадцать минут Адела Винтерс оставила квартиру, унося с собой револьвер, из
которого был застрелен Хайнс.
– А что неправильного в этом рассуждении? – спросил
председатель.
– Все, от начала до конца, – сказал Мейсон. – Нет в этом и
тени правды. Револьвер нашли закопанным под слоем мусора. Адела Винтерс
совершенно не могла засунуть его столь глубоко. А одновременно мы знаем, что
никакого мусора не выкидывали после того, как револьвер положили в бак.
– Это ничего не значит, – сказал Гуллинг.
– Наоборот, это значит очень много, – резко возразил Мейсон.
– Это значит, что кто-то – кто-то другой, а не Адела Винтерс – засунул
револьвер глубоко в мусор, потому что этот кто-то предполагал, что могут
досыпать отбросы после того, как видели Аделу Винтерс, заглядывающую в бак. А
это значит, что это кто-то должен был взять револьвер из мусорного бака, воспользоваться
им и вернуть оружие на место, при этом глубоко засунув его в мусор. Больше
того, это означает, что этот кто-то знал, что Аделу Винтерс видели у мусорного
бака. Насколько мне известно, об этом знали только двое. Детектив Томас Фолсом
и тот, кто нанял людей из «Калифорнийского Следственного Агентства», то есть
Орвиль Ридли.
