– У мистера Ридли есть алиби на то время, когда было
совершено убийство, если вы это имеете в виду, – рявкнул Гуллинг.
– На то время, когда по вашему мнению было совершено убийство,
– возразил Мейсон. – На самом деле Хайнса застрелили на полчаса позднее. Орвиль
Ридли, находясь в офисе агентства, получил рапорт о том, что Адела Винтерс
покинула вместе со спутницей квартиру, поехала прямо в отель Лоренцо, подошла к
мусорному баку и подняла крышку. Он заинтересовался – что такое она могла
бросить в бак? Покинув агентство, он направился в отель – вошел туда со стороны
хозяйственных помещений, благодаря чему его никто не заметил, и обнаружил, что
Адела Винтерс бросила в бак револьвер. Его удивило, почему Адела Винтерс
покинула квартиру и предприняла столько усилий, чтобы немедленно избавиться от
оружия. Он взял револьвер и решил все проверить, пользуясь тем, что обе женщины
были вне квартиры. Очевидно, у него имелся ключ от квартиры жены, который он
достал специально для такого рода случаев. Представьте, как это выглядело для
Орвиля Ридли. В квартире его жены сидел Хайнс в одной рубашке, чувствуя себя
совершенно свободно. Прошу не забывать, что Ридли был уверен в том, что
детективы следят за его женой и ее опекуншей. Он был убежден, что та брюнетка –
его жена, в которую он безумно влюблен. У него в кармане был револьвер. У него
должна была появиться мысль, что если он нажмет на спуск и уберет соперника, то
ему останется только вернуться в отель и запихнуть револьвер поглубже в мусор,
где его потом найдет полиция и заподозрит Аделу Винтерс.
– У вас есть какие-нибудь доказательства для подтверждения
этой безумной версии? – спросил Гуллинг.
– У вас есть доказательства, – с нажимом ответил Мейсон. –
Отпечатки пальцев на нижней стороне ручки бака. Ваш эксперт снял эти отпечатки,
но вы рассуждали столь прямолинейно, что не сравнили их с отпечатками пальцев
свидетелей. Эксперт присутствует в зале, а Орвиль Ридли ждет в комнате для
свидетелей. Предлагаю, чтобы в течение не больше, чем пяти минут, мы убедились
в том, что у нас в руках настоящие доказательства.
Мейсон покинул свидетельское место и со спокойной
уверенностью поклонился членам Большого Жюри.
– Думаю, что я вам больше не нужен, – сказал адвокат.
– Лучше вы подождите, пока мы не сравним эти отпечатки
пальцев, – улыбнулся председатель.
21
Пол Дрейк и Делла Стрит сидели в кабинете Мейсона, когда
адвокат открыл дверь.
– Господи, Перри! – воскликнул Дрейк. – Уже десять часов!
Они над тобой здорово измывались?
– Выжали из меня всю правду, – улыбнулся Мейсон.
– Что ты имеешь в виду?
– Я никак не мог отловить правильную ниточку. Только в
результате пинка, каким было твое сообщение о ключе, я очнулся и понял, как
выглядит правда.
– И как она выглядит?
– Мы все были слепы, потому что дали себя убедить в
неправильно определенном времени убийства. Так как убийство было совершено в
квартире Хелен Ридли оружием, которое было вынесено из этой квартиры
одиннадцать минут третьего, мы приняли за аксиому, что преступление было
совершено до этого времени. Адела Винтерс нам тоже не помогла. Эта женщина
врет, как дышит. Лишь только дело принимает неприятный оборот, она защищается
бегством от фактов. Так как она была уверена в том, что убийство было совершено
тогда, когда она находилась в холле, то она заявила, что видела пустую гильзу в
револьвере и чувствовала запах пороха. В действительности ничего подобного не
было, но она хотела обосновать, почему она выбросила револьвер и на самом деле
была уверена, что из него стреляли раньше.
– А было не так?
– Черт возьми, вовсе нет!
– Но ведь револьвер же оказался в мусорном бачке!
– В действительности револьвер совершил еще одно путешествие
в Сиглет Мэнор и обратно.
– Кто это сделал?
– Орвиль Ридли. Он поехал в отель посмотреть, зачем Адела
Винтерс заглядывала в мусорный бак. Он предполагал, что она могла что-то
бросить и хотел знать, что именно. Только ему было известно, что револьвер находится
в мусорном баке, и у него оказалось достаточно сообразительности, чтобы понять,
что он может этим револьвером убить соперника и свалить всю вину на другого –
на опекуншу жены, как он полагал. Он поскользнулся лишь на том, что оставил
отпечатки указательного и среднего пальцев на внутренней стороне ручки крышки
бака. Когда у него взяли отпечатки пальцев и сравнили их с отпечатками на
крышке, все стало ясно.
– А что с тем бумажником, что забрала Адела Винтерс? –
спросила Делла Стрит. – Меня это беспокоит.
– Меня это тоже беспокоило, – признался Мейсон. – И
Гуллинга. История бумажника Хайнса действительно очень любопытна.
– И какова она?
– После того как Орвиль Ридли застрелил Хайнса, он решил
подбросить дополнительное доказательство и создать видимость того, что Хайнс
был ограблен. Он знал, кто обнаружит тело. Когда он вынул из кармана бумажник
Хайнса в нем было всего четыреста пятьдесят долларов и Ридли не был уверен,
сможет ли эта сумма соблазнить Аделу Винтерс присвоить бумажник. Он ставил на
Аделу Винтерс, он был убежден, что она вернется вместе со спутницей в квартиру.
Он же не знал, почему женщины покинули дом. Он считал, что спутница Аделы
Винтерс – его жена и хотел, чтобы в его ловушку попалась именно подруга жены.
Поэтому он подбросил приманку. Он раскрыл собственный бумажник, вынул из него
три тысячи сто долларов, вложил их в бумажник Хайнса и бросил его на пол. Адела
Винтерс повела себя в точности, как он предвидел.
– Это значит, что Ридли во всем сознался, – догадался Дрейк.
– Точно, – ответил Мейсон. – Когда ему сказали об отпечатках
пальцев, когда оказалось, что имеется, собственно, уже готовый обвинительный
акт против него, он совершил поворот на сто восемьдесят градусов и рассказал
все. Интересная деталь: Гуллинг, как я и предполагал, держал в рукаве козырную
карту против меня – он пытался доказать что раз Адела Винтерс забрала бумажник
Хайнса, то согласно юридическим правилам относительно потерянной собственности,
которую находят, она виновата в краже. И тогда я показал Гуллингу свой козырной
туз.
– Эту историю, когда Гуллинг нашел в туалете твой бумажник с
деньгами и закодированным письмом?
– Не совсем, – сказал Мейсон. – Я намекнул ему на это, но
ловушка была слишком очевидной. Я полагал, что он использует бумажник как
драматический прием в зале суда. Закон гласит, что найденная собственность
должна быть отдана в соответствующее время и я хотел узнать как Гуллинг
трактует это понятие. Я догадывался, что он потеряет массу времени и энергии,
пытаясь расшифровать «код» в письме, написанном по моей просьбе Деллой. Это
единственный в своем роде код – его невозможно расшифровать.
