– А что это за код? – полюбопытствовал Дрейк.
– Такой, который ничего не значит, – улыбнулся Мейсон. – Но,
когда я услышал исповедь Ридли, то оказался в отличном положении, чтобы немного
поучить Гуллинга юриспруденции.
– Каким образом?
– Ридли признался, что положил свои деньги в бумажник,
который затем бросил на пол. Поэтому, когда Адела Винтерс подняла бумажник с
пола, то вовсе не присвоила найденную вещь.
– А что же она сделала?
– Она вошла в обладание брошенной собственностью, – ответил
Мейсон. – Существует значительная разница между собственностью потерянной и собственностью
брошенной. Ридли, бросив свои деньги на пол, бросил свою собственность. Когда
собственность теряется, владелец сохраняет на нее право и считается, что утрата
произошла в результате случайности. Но если собственность бросается, то
предполагается, что она становится общественной собственностью и первое лицо,
которое примет эту собственность в обладание, имеет на нее законное право.
Гуллинг хитер и умен, но он не из тех кто соображает мгновенно. Он засунул
пальцы между дверей, пытаясь представить меня соучастником во всем этом деле,
прежде чем я изложил свои соображения. Когда он понял всю логичность моих
доводов, то оказался в жалком положении.
– А что в конце-концов стало с этими деньгами? – не сдержал
любопытства Дрейк.
– Я сказал Аделе Винтерс, что возьму полторы тысячи в счет
моего гонорара, а остальное она может сохранить себе на память. Когда я
закончил выступление, присяжные неплохо развлеклись. Они все столпились вокруг
меня, хлопали по плечу и жали руки, а у Гуллинга давление подскочило до двухсот
пятидесяти. Но в общем, это была прогулка по краю пропасти. Черт возьми, Пол,
решение загадки было у нас под носом, а мы его не могли увидеть, потому что
позволили Гуллингу выбрать время, в которое по его мнению был застрелен Хайнс,
и дали себя уговорить.
– Поэтому, – заметил Пол, – если я встречу кого-то, кто
предложит мне заняться привлекательной брюнеткой, я отвечу, чтобы он занимался
ею сам.
