– Я имел в виду только дам.
– Перестанем дурить друг другу голову, мистер Хайнс. Вы
поместили в газете, которую читают все актрисы, объявление, при помощи которого
искали женщину со строго определенными внешними данными, предлагая им очень
таинственную и хорошо оплачиваемую работу. Вы велели им всем одинаково одеться
и расставили на перекрестках улицы Адамс. В конечном итоге вы остановили выбор
на этой девушке. Вероятно потому, что она больше всех напоминает женщину, за
которую вы хотите ее выдать. Так вот, меня просили исследовать это дело
настолько, чтобы убедиться, что в нем нет ничего противозаконного.
– Кто вас об этом просило?
– Мой клиент.
Хайнсу, очевидно, делалось все больше не по себе.
– Меня этот ответ вряд ли может удовлетворить.
– Для меня он вполне достаточный.
– Вы хотите убедиться в том, что действия, которые вы
определили, как фальсификация личности, являются легальными?
– Да.
– А если я сумею убедить вас, что это совершенно легально?
– Тогда мне больше нечего здесь будет делать. Раз эта
молодая особа хочет заработать деньги, не нарушая при этом законы, то я ничего
против не имею.
– Мы могли бы поговорить наедине?
– Именно здесь.
– Я сказал – наедине.
– У нас здесь максимум скромности.
– Хорошо, сядем, – сказал Хайнс, отчаявшись. – Знаете… вы
меня совершенно ошеломили. Прошу дать мне немного времени, чтобы придти в себя.
Ева Мартелл и Адела Винтерс сели на диване, Мейсон
расположился в кресле напротив них. Хайнс, подумав, придвинул стул и сел у
стола.
– Я, – обратился Хайнс к Мейсону, – решил быть с вами
откровенным.
– Это очень хорошо, – сказал Мейсон, – однако, сперва
проверим в порядке ли ваши счета. Вы выплатили этим женщинам условленные суммы?
– Еще нет.
– Может быть, вы заплатите им деньги?
– Сделаю это с удовольствием, но у меня нет желания
исполнять ваши приказы, да еще высказанные таким тоном.
– Так заплатите и тогда не нужно будет исполнять приказы.
– Приказ, однако, был высказан.
– Черт возьми, заплатите же им!
– Разве они являются вашими клиентками? – покраснел Хайнс.
– В определенной степени. Кое-кто из их друзей просил меня
присмотреть за этим делом.
Поколебавшись, Хайнс вынул толстый бумажник, вытащил пять
пятидесятидолларовых банкнот и вручил их Еве Мартелл, затем подал стодолларовую
бумажку Аделе Винтерс.
– Теперь уже лучше, – сказал Мейсон, когда Хайнс спрятал
бумажник в карман. – Я вас слушаю.
– Эту молодую особу зовут Ева Мартелл, – начал Хайнс. –
Женщина, которая составляет ей компанию, это миссис Адела Винтерс, исполняющая
функции опекунши. Если вы видели объявление, то помните, что я обязался
платить, и хорошо платить, опекунше. Для моей собственной безопасности, а так
же для безопасности этой молодой особы. Я хотел, чтобы не было ничего
двузначного в этом положении, ничего такого, что могло бы привести хоть к
малейшему обвинению в моральной неустойчивости.
– Да, – подтвердил Мейсон, – похоже, что альковные дела не
входят в правила игры. Следовательно, это мисс Ева Мартелл. Верное ли у меня
впечатление, мисс, что вы живете здесь как двойник Хелен Ридли?
– Да, – ответила брюнетка.
– Почему?
– Таковы были инструкции.
– От кого?
Она заколебалась на мгновение, но Адела Винтерс быстро
ответила:
– Это поручение мистера Хайнса, человека, который сидит
перед вами. Он так распорядился когда мы сюда въехали, а мы лишь выполняли его
указания с точностью до запятой. Мы делали все именно так, как он сказал.
– Слова миссис Винтерс соответствуют действительности? –
спросил Мейсон.
Хайнс прокашлялся.
– В принципе, все правильно, – признал он неохотно.
– Я так понимаю, что вы берете на себя ответственность за
это, – сказал адвокат.
– Да, – подтвердил Хайнс, – от начала и до конца.
– Я думаю, вы отдаете себе отчет в том, что фальсификация
личности является преступлением?
– Только тогда, когда она производится в целях обмана. Я
очень старательно проверил законы, очень старательно, господин адвокат. Уверяю
вас, все мои действия в этом деле абсолютно законны. Здесь нет ни тени обмана.
– Но вы намереваетесь обмануть кого-то, иначе зачем весь
этот цирк.
– Смотря кого, здесь с точки зрения закона существует очень
большая разница.
– Я как раз думаю, – сказал Мейсон, – понимаете ли вы в чем
эта разница состоит?
– Понимаю.
– Кто снимает эту квартиру?
– Я. То есть…
– Я спрашиваю кто ее снимает?
– Хелен Ридли.
– Настоящая Хелен Ридли?
– Да.
– Кто позволил вам впускать этих женщин?
– У меня есть на это разрешение.
– Письменное?
– Нет.
– Вот видите, – сказал Мейсон.
– Минуточку. Я хочу сделать вам предложение. Предположим,
что я попрошу, чтобы сама мисс Ридли пришла к вам и сказала, что я ее
представляю, что все мои действия согласованы с нею и вполне законны, что не
хотим совершить никакого противоправного обмана и что совместно несем
ответственность за все поручения, которые даем этой молодой особе. Вас
устраивает?
– Настоящая Хелен Ридли? – недоверчиво спросил Мейсон.
– Да.
– Это не будет номер два из вашего списка брюнеток? –
иронично улыбнулся адвокат.
– У Хелен Ридли будут при себе водительские права, на них
находится отпечаток пальца. Вы сможете взять отпечаток пальца непосредственно у
нее и сверить с отпечатком на правах. Трудно придумать более убедительное
доказательство.
– Когда это произойдет?
Хайнс посмотрел на часы.
– Сейчас уже почти полдень. Постараюсь прислать ее к вам в
офис через час.
– Сделайте это. – Мейсон встал и пошел к дверям. На пороге
он остановился и сказал Еве Мартелл: – Мой номер есть в телефонном справочнике.
Если что-нибудь будет вызывать у вас сомнения, прошу позвонить мне. Я свяжусь с
вами вечером. Пока я с вами не поговорю, прошу ничего не предпринимать.
