— Я люблю тебя, Джек. — Она коснулась его локтя, пытаясь удержать. — Но мне нужно больше — я хочу выйти замуж и иметь семью. А еще я хочу жить в каком-нибудь более приятном месте, чем то, где мы живем. И я не претендую на Тадж-Махал, но все вот это, — Лори отпустила его локоть и взмахом руки показала на облупившуюся краску, голую лампочку, кровать без изголовья, два пустых деревянных ящика из-под вина вместо прикроватных тумбочек и одинокий комод, — просто нелепо.
— А я-то все время думал, что «четыре звезды» тебя устраивают.
— Оставь свои шуточки, Джек, — оборвала Лори. — Я считаю, что некоторый комфорт при нашей нелегкой работе был бы вполне уместен. Но дело даже не в этом — дело в отношениях, которые устраивают тебя, но не меня. И суть именно в них.
— Я — в душ, — сказал Джек.
— Отлично. В душ так в душ, — отозвалась Лори и наградила его кривой усмешкой.
Кивнув, Джек уже собирался ответить, но потом передумал. Он повернулся и удалился в ванную, оставив дверь приоткрытой. Вскоре до Лори донесся шум воды и звук задергивающейся душевой шторки.
Лори выдохнула. Она почувствовала, что дрожит от усталости, вызванной эмоциональным перенапряжением, но была горда собой за то, что удержалась от слез. Она ненавидела себя в те моменты, когда могла расплакаться от волнения, и даже не представляла, как ей вдруг удалось обойтись без этого сейчас, однако была довольна. Слезы никогда не помогали, а чаще мешали ей, оставляя ее в проигрыше.
Накинув халат, Лори направилась к гардеробу за чемоданом. После перепалки с Джеком она даже почувствовала некоторое облегчение. Своей предсказуемой реакцией Джек словно подтвердил правильность решения, принятого ею еще до того, как он проснулся. Выдвинув отведенные ей ящики комода, она достала свои вещи и стала собираться. Когда дело уже близилось к завершению, она услышала, как шум воды прекратился, и минутой позже Джек вышел из ванной, энергично вытирая голову полотенцем. Увидев Лори и чемодан, он замер.
— Что ты делаешь?
— По-моему, ты сам прекрасно видишь, что я делаю, — ответила она.
С минуту Джек, не говоря ни слова, просто наблюдал за ее действиями.
— Ты все приняла слишком близко к сердцу, — наконец произнес он. — Может, тебе все-таки не стоит уходить?
— Думаю, стоит, — не поднимая головы, отозвалась Лори.
— Превосходно! — воскликнул Джек после небольшой заминки; в его голосе чувствовалось раздражение. Он вновь удалился в ванную, продолжая вытираться.
Как только он вышел, ванную заняла Лори, прихватив приготовленную на день одежду. Она демонстративно закрыла за собой дверь, которую обычно по утрам оставляла открытой. Когда она, одевшись, вышла из ванной, Джек был на кухне. Лори тоже решила позавтракать. Ни один из них не присел за крохотный виниловый столик, оба были подчеркнуто вежливы и молчаливы. Единственными словами, произнесенными ими на кухне во время их поочередных подходов к холодильнику, были «извини» или «будь добра», однако невольные прикосновения стали неизбежны из-за тесноты.
К семи они были готовы к выходу. Лори втиснула косметичку в чемодан и закрыла крышку. Выкатывая чемодан в гостиную, она заметила, что Джек снимает со стенного крюка свой горный велосипед.
— Ты что, собираешься ехать на нем на работу? — поинтересовалась Лори. До того как они стали жить вместе, Джек частенько пользовался велосипедом, разъезжая по разным делам. И всякий раз Лори становилось жутко от мысли, что одна из таких поездок может для него закончиться в морге, куда его привезут «вперед ногами». Когда они с Лори начали «передвигаться» вместе, Джеку пришлось отказаться от велопутешествий, так как он не смог уговорить Лори присоединиться к нему.
— Похоже, сегодня мне предстоит возвращаться домой в одиночестве.
— Господи, да ведь на улице дождь!
— Под дождем даже интереснее.
— Знаешь, Джек, раз уж сегодня я все говорю как есть, думаю, тебе стоит узнать, что мне эта мальчишеская тяга к «приключениям» кажется не только нелепой, но и эгоистичной, сродни твоему наплевательскому отношению к моим чувствам.
— Что ж, интересно, — усмехнулся Джек. — Позволь и мне кое-что сказать тебе. Во-первых, езда на велосипеде не имеет ни малейшего отношения к твоим чувствам, а во-вторых, если честно, то и твои чувства мне тоже кажутся весьма эгоистичными.
Оказавшись на Сто шестой улице, Лори направилась на запад, в сторону Коламбус-авеню, чтобы поймать такси, а Джек поехал в противоположную сторону, на восток, к Центральному парку. Никто из них не обернулся, чтобы помахать друг другу.
ГЛАВА 2
Давно забытое Джеком чувство упоения от езды на темно-красном горном велосипеде мигом вернулось к нему, как только он, въехав в Центральный парк неподалеку от Сто шестой улицы, покатил вниз по склону. Не считая одиноких бегунов трусцой, парк был почти безлюден, так что Джек мог дать себе волю. Ощущение городской жизни вместе с ее тревогами и волнениями чудесным образом исчезли, растворившись в тумане зеленого массива. В ушах свистел ветер, и он вспомнил, как, словно вчера, летал на своем любимом красно-золотистом «швинне» в Индиане. Тот велосипед с толстыми шинами — Джек как-то увидел его рекламу на обложке журнала комиксов — ему подарили на день рождения, когда ему исполнилось десять лет, и он был дорог Джеку как символ счастливого и беззаботного детства. Джек убедил свою мать сохранить его, и теперь он пылился где-то в гараже у родителей.
Дождь продолжался. Джек слышал стук капель по шлему, но такой дождь не мог охладить его пыл. Проблему представляла струящаяся по аэродинамическим солнцезащитным велоочкам вода. Чтобы не промокнуть насквозь, он надел специальное водонепроницаемое велосипедное пончо с хитроумными крючками для больших пальцев: когда он, держась за руль, подавался всем телом вперед, пончо превращалось в нечто вроде тента. Лужи он старался объезжать, но, когда они были неизбежны, Джек убирал ноги с педалей и держал их на весу, пока не добирался до сухого места.
Свернув в юго-восточной части парка за угол, Джек выехал на уже забитые утренними пробками улицы Мидлтауна. Когда-то ему доставляло удовольствие посоревноваться с машинами, но это было, по его словам, в годы «безумной молодости». Тогда он был в гораздо лучшей форме. Сейчас же, учитывая отсутствие тренировок в последние несколько лет, он уже не обладал той выносливостью. И хотя он частенько играл в в баскетбол, эта игра не предполагала таких длительных нагрузок, каких требовал велоспорт. Джек старался ехать, не сбавляя скорости, и когда он, скатившись с горки, уже подъезжал по Тридцатой улице к зданию судмедэкспертизы, мышечная боль в ногах стала весьма ощутимой. Сойдя с велосипеда, он некоторое время постоял, опершись на руль, чтобы восстановилось кровообращение в ногах.
Когда боль в ногах немного утихла, Джек поднял велосипед на плечо и стал подниматься по лестнице на эстакаду. Его ноги все еще оставались ватными, но Джек торопился. Проходя мимо здания, он обратил внимание на несколько припаркованных у обочины грузовиков с работавшими двигателями и развернутыми антеннами спутникового телевидения, а также многочисленных репортеров, толпившихся возле дверей в вестибюль. Что-то затевалось.
