Откинувшись на спинку жесткой дубовой скамьи, Джек стал следить за происходящим. Тони стоял за трибуной, а доктор Браун находился на свидетельском месте. У подножия судейского стола — стенографистка. Тони перечислял весьма впечатляющие научные и клинические достижения свидетеля. Доктор Браун был не только главным кардиологом Бостонской мемориальной больницы, но и являлся заведующим кафедры кардиологии медицинского факультета Гарварда.
Рэндольф несколько раз вставал, пытаясь остановить процедуру представления свидетеля, поскольку та отнимала слишком много времени, но Тони настоял на своем. Он старался произвести впечатление на присяжных и, надо признаться, преуспел. Все постепенно поняли, что найти эксперта, который разбирается в проблемах кардиологии лучше, чем этот, просто невозможно. Вид доктора Брауна и его манера держаться усиливали его авторитет. Доктор Браун выглядел заботливым, добрым и мягким. Он был похож на человека, готового свернуть с дороги, чтобы положить в гнездо выпавшего из него птенчика. Держался он прямо, а его серебряные, как у Санта-Клауса, волосы были аккуратно подстрижены и хорошо уложены. И вся его одежда имела привычный, уютный вид. Когда Тони Фазано вынуждал его говорить о своих наградах, званиях и научных достижениях, доктор Браун смущался, и все видели, что ему неловко демонстрировать свои успехи.
— Почему этот обитатель медицинского Олимпа выступает свидетелем со стороны истца? — шепотом спросил Джек у Алексис.
Но это был риторический вопрос, и ответа он не ждал. Не связано ли это каким-то образом с оброненной Ноэль Эверетт фразой о «старомодных докторах», недовольных теми врачами, которые практикуют concierge-медицину? Возможно, доктор Браун принадлежит именно к этой группе медиков, потому что сама концепция concierge-медицины противоречит идее, которую хотят внедрить в жизнь академические круги. А доктор Браун представляет интересы научных кругов.
— Доктор Браун, — продолжал Тони Фазано, впившись толстыми пальцами в края трибуны, — прежде чем мы перейдем к печальной кончине Пейшенс Стэнхоуп — кончине, которую можно было бы избежать…
— Протестую, — решительно произнес Рэндольф. — Не установлено, можно ли было избежать смерти или нет.
— Протест принимается! — объявил судья Дейвидсон. — Перефразируйте!
— Прежде чем мы перейдем к печальной кончине Пейшенс Стэнхоуп, я хотел бы спросить, имели ли вы до этого прискорбного события контакты с ответчиком, доктором Крэгом Бауманом?
— Да, имел.
— Не могли бы вы рассказать о характере этих контактов?
— Протестую, ваша честь! — решительно заявил Рэндольф. — Это не имеет отношения к делу. А если каким-то непостижимым образом имеет, то я дам отвод доктору Брауну как эксперту ввиду его возможной предвзятости.
— Советники, подойдите, пожалуйста, ко мне.
Оба адвоката покорно подошли к возвышению.
— Я буду весьма недоволен, если сегодня повторится то, что произошло в понедельник, — сказал судья Дейвидсон. — Вы опытные юристы. Поэтому ведите себя соответствующим образом. Вы оба хорошо знаете правила. Теперь относительно допроса. Мистер Фазано! Насколько я понимаю, у вас достаточно оснований для продолжения допроса именно в таком ракурсе?
— Совершенно верно, ваша честь. Я привлекаю внимание суда к унизительной аббревиатуре П.П. Доктор Браун может пролить свет на развитие некоторых особенностей характера доктора Баумана во время последних трех лет обучения в университете и в ходе повышения квалификации в качестве интерна. Из последующих показаний доктора Брауна вы узнаете, что это напрямую связано с делом Пейшенс Стэнхоуп.
— Хорошо, я позволю вам продолжать допрос, — сказал судья. — Но требую, чтобы эта связь была установлена как можно быстрее. Я ясно выразился?
— Предельно ясно, ваша честь, — сказал Тони, не скрывая самодовольной улыбки.
— Не надо так демонстративно страдать, — сказал судья, обращаясь к Рэндольфу. — Ваш протест зафиксирован в стенограмме. Я думаю, если заверения мистера Фазано о необходимости таких показаний соответствуют истине, то их доказательная сила перевешивает риск предвзятости. Я признаю, что это всего лишь допущение, но именно поэтому я здесь и нахожусь. В качестве компенсации я предоставлю защите самые широкие права при перекрестном допросе. Что касается предвзятости, то ее наличие легко можно было определить во время досудебного расследования, но ничего подобного установлено не было. Но это можно будет еще раз проверить в ходе перекрестного допроса.
Кроме того, необходимо ускорить ход процесса, — продолжал судья Дейвидсон. — Я отвел на него неделю, а сегодня уже среда. Ради присяжных и ради моего дальнейшего расписания я хочу завершить его в пятницу, если, конечно, не возникнет каких-то чрезвычайных обстоятельств.
Оба адвоката понимающе кивнули. Рэндольф вернулся к столу ответчика, а Тони — на трибуну.
— Протест отклоняется, — сказал судья, — продолжайте.
— Доктор Браун, — Тони откашлялся, — не могли бы вы рассказать присяжным о характере ваших контактов с ответчиком?
— Мы познакомились с доктором Бауманом, когда он стажировался по курсу внутренних болезней в Бостонской мемориальной больнице. Я был его наставником. В то время доктор Бауман был студентом третьего курса медицинского факультета.
— Не могли бы вы пояснить, что это означает, поскольку ни один из наших уважаемых присяжных не имеет медицинского образования? — Эти слова Тони сопроводил широким жестом в сторону присяжных. Некоторые одобрительно закивали, остальные обратились в слух. Лишь водопроводчик, опустив голову, рассматривал свои ногти.
— Внутренние болезни — самая сложная и самая важная часть учебной программы третьего курса и, возможно, всего обучения. За время стажировки студенты впервые получают возможность длительного общения с пациентами — начиная с поступления больного и кончая его выпиской. Они участвуют в диагностировании и терапии под строгим контролем штатных докторов больницы и, естественно, наставника.
— Какой была группа студентов, в которую входил доктор Бауман? Большой или не очень?
— Малочисленной. Шесть человек, если быть точным. Обучение шло очень интенсивно.
— И вы, как наставник, встречались с ними регулярно?
— Ежедневно.
— И следовательно, могли следить за успехами каждого из студентов, не так ли?
— Да, в значительной степени. Это очень важный момент в жизни каждого студента, поскольку начинается его превращение из ученика в мастера.
— И профессиональные качества, развитию которых способствуете, формируются именно тогда?
— Безусловно.
— И как же вы участвуете в развитии этих качеств?
— Как наставник я учу их относиться к пациентам так, как того требует медицинская этика, а не так, как к ним часто относятся перегруженные работой и утомленные штатные врачи больницы.
