— Кто такие Энрик и Сизар?
— Сотрудники похоронной конторы.
— Я смогу туда проехать?
— Безусловно.
Пока машина Джека поднималась на холм, дождь ослабел, а затем и вовсе прекратился. Джек обрадовался — благодаря Франко ему приходилось ездить без стекла со стороны пассажирского места и влага попадала внутрь машины.
Джек выключил дворники. На западе, на самом горизонте, появилась тонкая голубая полоска, обещавшая улучшение погоды.
Перси и его приятелей он нашел почти на самой вершине холма. Перси, сидя в застекленной кабине небольшого экскаватора, копал могилу, а гробовщики наблюдали за процессом, опершись на обычные лопаты с длинными рукоятками. Только что извлеченная земля лежала на большом куске просмоленного брезента. Чуть в стороне стоял белый грузовик, на дверцах которого было написано название кладбища.
Джек остановил машину, подошел к могиле и, чтобы обратить на себя внимание, выкрикнул имя Перси. Но его крик утонул в реве двигателя. Перси понял, что его зовут, лишь после того как Джек постучал в окно кабины. Он отпустил рычаги управления, и рев двигателя сменился глухим урчанием.
— В чем дело? — крикнул он громко, словно двигатель продолжал работать на полную мощность.
— Я хочу потолковать с вами о работе, — прокричал в ответ Джек.
Перси выбрался из кабины. Он оказался маленьким, чем-то похожим на белку человечком. Все его движения были быстрыми и порывистыми, а постоянно взлетавшие брови и наморщенный лоб придавали его физиономии вопросительное выражение. Коротко остриженные волосы Перси торчали пиками, а оба предплечья были сплошь покрыты татуировкой.
— Что за работа? — спросил Перси.
Джек рассказал рабочему, почему ему надо эксгумировать тело Пейшенс Стэнхоуп именно сегодня. Он надеялся, что его слова затронут душу Перси и тот изменит свои планы.
К сожалению, этого не произошло.
— Простите, старина, — сказал он, — но, закончив эту работу, я сразу отправлюсь к своему дружку. У него только что родилась двойня, а канализация в доме прохудилась.
— Я понимаю, что вы очень заняты, — не сдавался Джек, — но, как я сказал мистеру Страссеру, если работа будет сделана сегодня, я готов удвоить вознаграждение и заплатить наличными.
— И что на это ответил мистер Страссер?
— Он сказал, что с его стороны возражений нет.
Брови Перси, пока он обдумывал слова Джека, взлетели еще выше.
— Итак, вы готовы платить вдвойне кладбищу и вдвойне мне? — решил уточнить он.
— Только в том случае, если работа будет сделана сегодня.
— Так или иначе, но мне обязательно надо выкопать канаву моему приятелю, — сказал Перси. — Вашим делом я смогу заняться только после этого.
— И когда примерно?
Перси пожевал губами, кивнул, отвечая своим мыслям, посмотрел на часы и сказал:
— Наверняка послу двух.
— Но это точно? — спросил Джек.
— Да, точно, — пообещал Перси. — Я просто не знаю, с чем столкнусь, когда вскрою канализацию. Если дело пойдет быстро, я вернусь сюда к двум. Если возникнут проблемы, то ничего сказать нельзя.
— Но вы тем не менее уверены, что сможете сделать это во второй половине дня?
— Абсолютно, — ответил Перси. — За двойную плату.
Джек протянул Перси руку. Тот скрепил договор быстрым рукопожатием и полез в кабину.
Прежде чем завести мотор своей машины, Джек позвонил Гарольду Лэнгли.
— Значит, так, — начал он тоном, исключающим всякую дискуссию. — Эксгумация будет сегодня после двух часов дня.
— Не могли бы вы сообщить мне более точное время?
— Эксгумация начнется после того, как мистер Галлод закончит все свои дела. В данный момент я могу сообщить вам только это.
— Если вы предупредите меня за полчаса, — сказал Гарольд, — то мы встретимся у могилы.
— Прекрасно, — сказал Джек, пытаясь подавить иронию в голосе.
Думая о гонораре, который ему предстояло выплатить похоронной конторе «Лэнгли и Пирсон», он не сомневался, что Гарольд сделает все, чтобы подстегнуть Уолтера Страссера и Перси Галлода.
Джек посмотрел на часы. Время приближалось к половине одиннадцатого. Судя по всему, тело Пейшенс Стэнхоуп будет доставлено в похоронную контору только к вечеру. Доктор Латаша Уайли к этому времени должна будет закончить работу. Джек не знал, насколько искренним было ее предложение о помощи, но решил не думать об этом. При ее поддержке дело пойдет быстрее. Кроме того, она обещала захватить костную пилу. Ко всему прочему ему, возможно, потребуется микроскоп или прибор для просмотра срезов, и Латаша сможет обеспечить его этими аппаратами. А ее босс обещал посодействовать в проведении токсикологического анализа, и Латаша может реализовать это обещание. После того как появилась мысль о передозировке или ошибке с лекарством, токсикологический анализ был просто необходим, и все его результаты должны быть включены в отчет.
Джек понял, что не успеет на последний рейс. А это означало, что лететь придется утром. Джек знал, что первые челночные рейсы начинаются с рассветом и беспокоиться о том, что он опоздает к половине второго, не стоило. У него даже хватит времени на то, чтобы заехать домой и переодеться в смокинг. Беспокоила его лишь необходимость сообщить об этом Лори.
Звонить он не стал, решив, что к разговору не готов, так как не знает точно, когда сможет улететь. Он достал из заднего кармана брюк бумажник, вынул карточку Латаши и набрал номер ее мобильного телефона. Поскольку в это время она, вне сомнения, находилась в прозекторской, Джек оставил ей сообщение. Он сказал, что эксгумация состоится во второй половине дня и, если у нее есть настроение, он был бы рад воспользоваться ее помощью. В заключение он назвал номер своего мобильника.
Подумав о сделке с Уолтером и Перси, он решил, что, судя по тому, как они так быстро согласились, он им явно переплатил. Двадцати — тридцати долларов, которые обычно находились в его бумажнике, было явно недостаточно, но благодаря кредитной карте наличность не была проблемой. Ему просто надо было найти банкомат, а потом вернуться в здание суда. Подобная перспектива его явно не вдохновляла. Он уже видел унижение сестры и беспомощность Крэга и сострадал им обоим.
Но он обещал Алексис и Крэгу присутствовать на процессе. Значит, надо ехать. Джек запустил двигатель и, довольно ловко развернувшись на узкой дороге, покинул кладбище. Выехав из ворот, он свернул на обочину, чтобы взглянуть на карту — до центра Бостона был более удобный путь, чем тот, которым он добирался в похоронную контору.
Положив руку на руль, он вдруг поймал себя на том, что улыбается. А причин для веселья было более чем достаточно. Он пробыл в Бостоне всего два с половиной дня, и за это время его дважды били, в него стреляли, его таранил «кадиллак». И чего же он добился в результате всех этих страданий? Абсолютно ничего. Одним словом, ко всей этой ситуации без юмора относиться было нельзя.
