— Если ты не можешь понять это с высоты своего эгоистичного восприятия, — раздраженно произнес Джон, — то подумай хотя бы о матери. Эти события унижают Джойс, и не важно, по какой причине. Прими все как факт. Если ты хочешь найти свидетельства, оправдывающие Элизабет, ищи их, но не вмешивай в это дело мать.
Ким поднесла к губам остывший кофе и сделала глоток. Она сдалась. С отцом совершенно невозможно разговаривать. Подобные попытки почти всегда были бесплодны. С ним можно было иметь дело только в одном случае — когда беседа носила односторонний характер, если отец говорил, что надо делать и как именно. Очевидно, он по недоразумению путал обязанности отца и инструктора.
— Мама также рассказала мне, что ты решила переделать дом в имении, — добавил Джон, восприняв молчание Ким, как признак того, что она согласилась с его мнением об Элизабет и последует его советам. — Что именно ты решила там сделать?
Ким поведала отцу о своем решении обновить старый дом и жить в нем. Пока она рассказывала, Джон продолжал просматривать газеты. Когда дочь закончила, отец спросил, что она собирается делать с замком и его обстановкой.
— Я ничего не собираюсь менять в замке, — ответила Ким. — Во всяком случае, до возвращения Брайана.
— Хорошо. — Джон перевернул страницу «Уолл-стрит джорнэл».
— Кстати, о маме, где она? — спросила Ким.
— Наверху, — ответил Джон. — Она неважно себя чувствует и не хочет никого видеть.
Когда несколько минут спустя Ким покидала дом, она испытывала грустное, тревожное чувство — смесь жалости, гнева и отвращения. Садясь в машину, она говорила себе, что ненавидит брак своих родителей. Заводя мотор, она поклялась себе, что уж ее-то никогда не заманят в такую ловушку.
Ким выехала с подъездной дорожки и направилась в Салем. Во время поездки она напомнила себе, что, несмотря на отвращение к тем отношениям, которые были между ее родителями, она сама чуть было не повторила ту же ошибку. По этой-то причине она так бурно отреагировала на поездки Киннарда, который делал, что хотел, на словах высказывая желание связать с ней свою жизнь.
Внезапно Ким улыбнулась. Ее мрачные мысли рассеялись, когда она вспомнила о цветах, которые каждый день присылал ей Эдвард. С одной стороны, ее это смущало, с другой же — это было свидетельством его внимания и заботы. В одном она была совершенно твердо уверена: Эдвард никогда не будет бабником. В ее представлении бабником мог быть такой напористый и агрессивный тип, как ее отец, или, например, Киннард.
Как бы ни расстроил Ким разговор с отцом, он оказал на нее воздействие, противоположное тому, на которое отец рассчитывал: интерес Ким к личности Элизабет только возрос. Проезжая через городок Салем, Ким заехала на общественную стоянку.
Оставив машину, Ким пошла в институт «Пибоди-Эссекс», культурно-историческую ассоциацию, располагавшуюся в нескольких старых отремонтированных домах в центре города. Кроме многих других функций, институт служил хранилищем документов о Салеме и его пригородах, были среди этих документов и свидетельства о процессах.
Служительница на входе взяла с Ким плату за посещение и направила ее в библиотеку, до входа в которую надо было подняться всего на несколько ступенек. Ким поднялась по этим ступенькам и, открыв тяжелую филенчатую дверь, оказалась в библиотеке. Зал был оформлен в стиле начала девятнадцатого века: высокие потолки, лепные карнизы и стены, обитые темным деревом. В центральном зале сохранились мраморные камины, канделябры, темные дубовые столы и капитанские кресла. В зале стояла чуткая библиотечная тишина, и ощущался запах книжной пыли.
Дружелюбная библиотекарша по имени Грейс Михен сразу же пришла на помощь Ким. Грейс оказалась милой старушкой с седыми волосами и добрым лицом. В ответ на вопрос Ким она показала ей, как искать требовавшиеся той документы, касающиеся салемских процессов: обвинения, доносы, постановления об аресте, взятые под присягой показания, клятвы судей, протоколы предварительных слушаний, постановления о заключении под стражу и приговоры. Все это было аккуратно обозначено в каталогах, состоявших из старомодных карточек, разложенных по ящикам.
Ким была приятно удивлена обилием столь легкодоступного материала. Неудивительно, что о салемских процессах написано так много книг. Этот институт просто рай для исследователей.
Как только библиотекарь оставила Ким одну, та немедленно атаковала картотеку. Неимоверно волнуясь, она искала имя Элизабет Стюарт. Ким была уверена, что, так или иначе, оно должно быть где-то упомянуто. Но скоро ее постигло разочарование. В бумагах не было имени Элизабет Стюарт. Там даже не упоминалась фамилия Стюарт.
Вернувшись к столу библиотекаря, Ким прямо спросила женщину об Элизабет Стюарт.
— Это имя мне незнакомо, — ответила Грейс. — Вы знаете, каким образом она была причастна к процессам?
— Я уверена, что она была одной из обвиняемых, — ответила Ким. — По приговору она была повешена.
— Этого не могло быть, — без колебаний заявила Грейс. — Я специалист по документам, касающимся процессов. Я ни разу не встречала там имя Элизабет Стюарт. Она не проходила по делу даже как свидетельница. Этим вопросом занималось так много людей, что пропустить ее имя в списке из двадцати казненных было бы просто невозможно. Кто сказал вам, что она была в числе обвиняемых?
— Это слишком долгая история, — уклонилась от прямого ответа Ким.
— Очевидно, вам сказали неправду, — заверила Грейс. — Ошибки быть не могло.
— Понятно. — Ким не стала спорить. Она поблагодарила Грейс и вернулась к каталогу.
Оставив попытки найти то, что ее интересовало в документах о процессе, она обратила свое внимание на другой важный источник, хранившийся в институте: генеалогическую информацию о семьях графства Эссекс.
На этот раз Ким почерпнула массу сведений о Стюартах. Действительно, они занимали почти целиком каталожный ящик. Просматривая каталог, Ким убедилась, что существует два клана Стюартов: тот, из которого происходит она сама, и другой, имеющий более короткую историю.
Через полчаса Ким нашла краткое упоминание об Элизабет Стюарт. Она родилась четвертого мая 1665 года от Джеймса и Элайши Фланаган, а умерла девятнадцатого июля 1692 года. Причина смерти в справке не указана. Быстро произведя вычитание, Ким убедилась, что Элизабет умерла в возрасте двадцати семи лет!
Ким подняла голову и невидящим взглядом уставилась в окно. Она почувствовала, что ее спина покрылась мурашками. Ким было двадцать семь лет, и родилась она тоже в мае. Правда, не четвертого, а шестого, но все равно очень близко. Вспомнив об их чисто физическом сходстве и о том, что она собирается переехать в дом, где жила Элизабет, Ким удивилась такому обилию совпадений. Может быть, все эти совпадения не случайны?
— Простите, — обратилась к ней Грейс Михен, возвращая Ким к реальности. — Я принесла вам список лиц, которые были повешены по обвинению в колдовстве. Там приводятся даты казни с упоминанием дня недели, города, откуда были родом осужденные, их вероисповедания, если об этом есть сведения, и их возраста. Как вы видите, здесь нет фамилии Стюарт, хотя список этот исчерпывающий.
