– О! Видали? – говаривал он с хитроватой усмешкой. – Берешь в руки – маешь вещь!
Марьяне стало вдруг ужасно жалко эту незнакомую женщину. Сейчас она, наверное, плачет… Дочка останется без отца, и прежняя благополучная жизнь этой маленькой семьи оборвалась, кончена безвозвратно.
Хорошее настроение испарилось без остатка. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы отвлечься, пусть навалят сколько угодно сверхурочной работы, лишь бы не думать о веселом рыжем парне, который сейчас, наверное, лежит в морге с обезображенным лицом.
Марьяна комкала в руках эту проклятую газету, как будто пыталась отогнать призрак несчастья, когда в дверь тихо, деликатно постучали.
– Да-да, пожалуйста!
– Вы еще не ушли? Очень хорошо.
В комнату величественно вплыла Цецилия Абрамовна из бухгалтерии – пышная дама постбальзаковского возраста с крашенными хной волосами, как всегда, с чересчур ярким макияжем, одетая в несуразный балахон, скрывающий очертания фигуры. Почему-то именно в бухгалтерии было немало подобных персонажей – тоже по указанию Главного, разумеется. На фоне прочих сотрудников предпенсионные тетеньки смотрелись довольно странно, но начальник ведь всегда прав…
– Марьяна Сергеевна! Я, конечно, очень извиняюсь, но эта ваша Рогова – она о чем себе думает?
Марьяна даже растерялась. Способностей к чтению чужих мыслей она у себя никогда не замечала.
– Н-не знаю… А в чем, собственно, дело? Она ведь уволилась!
– Да, вот именно! – Цецилия Абрамовна подняла вверх пухлый указательный палец, украшенный угрожающе длинным кроваво-алым ногтем. – Уволилась – и пропала. Ни обходной лист не оформила, ни в бухгалтерию не зашла… А там ей, между прочим, причитаются кое-какие деньги! Может быть, для нее это и не деньги вовсе, я не знаю, но у меня отчетность! Что прикажете теперь делать? Себе взять или отправить в Фонд мира?
Дама просто кипела от негодования. Цецилия Абрамовна в самом деле была грамотным, очень аккуратным и въедливым бухгалтером, и любая копейка в несходящемся балансе для нее превращалась в личную трагедию. Марьяна смутилась еще больше.
– Хорошо-хорошо, я непременно во всем разберусь!
– Вот уж пожалуйста! Очень вам буду признательна.
С этими словами она так же величественно выплыла из
кабинета. Марьяна повернулась к шкафу, где хранились личные дела сотрудников. Вот она, Татьяна Рогова…
Перебирая бумаги в папке, Марьяна заметила, как дрожат ее руки. В самом деле, приказ об увольнении есть, но трудовую Таня так и не забрала! Марьяна почувствовала, что сама начинает злиться. О чем только думает девушка? Ведь сама должна понимать, не маленькая, и в кадрах работает не первый день! Уволилась так уволилась, в конце концов, это ее личное дело, но зачем другим лишние проблемы создавать? Неужели за целый месяц (больше даже, почти полтора!) у нее не нашлось времени зайти и все оформить как следует?
Но и сама тоже хороша! Старший менеджер по работе с персоналом… Как она могла упустить из виду такое нарушение? Марьяна решительно протянула руку к телефону, набрала номер. Трубку не брали долго, она уже собиралась было нажать на отбой, когда наконец услышала щелчок и тихий женский голос произнес:
– Я вас слушаю.
– Добрый день! Будьте добры, Татьяну позовите, пожалуйста.
– Ее нет.
Ах, ну да, конечно… Будний день, скорее всего, ушла куда-нибудь по своим делам. Может, даже работает где-то в другом месте. Все-таки сколько же безответственности бывает в людях…
– А когда она будет, не подскажете? Меня зовут Марьяна, мы раньше работали вместе.
Ответом ей было молчание, потом – долгий, тяжелый вздох. Чувствуется, что человека гнетет какое-то большое горе. Марьяна удивилась, чем она могла так расстроить свою собеседницу, когда та наконец ответила:
– Да боюсь, что никогда. Танечка… Она в хосписе. Рак в четвертой стадии, ничего нельзя было сделать.
В трубке послышался приглушенный всхлип. Потом женщина, видимо, взяла себя в руки и сказала совсем тихо:
– Извините, я не могу сейчас говорить. До свидания.
Марьяна осторожно положила трубку. Она чувствовала себя оглушенной тем, что узнала.
Боже. Боже ты мой! И месяца не прошло с тех пор, как она видела Татьяну в последний раз! Она тогда выглядела грустной, чем-то подавленной, но вполне здоровой. Как же теперь могло такое случиться? Может быть, она давно уже болела, просто не знала об этом? Но не так давно, в конце ноября, все сотрудники компании проходили диспансеризацию, и вроде бы все было в порядке! Таня даже пошутила: «Здорова, как корова!»
Невозможно было поверить, что теперь она умирает где-то на больничной койке и ее даже не лечат, а просто колют обезболивающие, чтобы по возможности дать уйти из жизни без лишних страданий.
Марьяна почувствовала себя виноватой за то, что оставила Таню без внимания, даже не попыталась разобраться в том, что с ней происходит. Она раскрыла ежедневник. Собственноручная запись от 10 января «Татьяна – тренинг! Разобраться!» выглядела как немой укор.
Зачем-то Марьяна взялась перебирать папки с личными делами тех, кто недавно увольнялся из компании. Всех она прекрасно помнила и теперь стала находить у них что-то общее, неуловимо связывающее их между собой…
Светлова Марина. Уволилась по собственному настойчивому желанию. Даже положенных двух недель не доработала, как и Таня, и, когда принесла заявление, не скрывала своей радости, словно заключенный, отпущенный на свободу.
Андреев Руслан. Его уволили по результатам аттестации, но почему-то он вовсе не выглядел опечаленным. Наоборот, шутил, смеялся, представляя почтальона Печкина из старого мультика: «Я, может, только жить начинаю! На пенсию перехожу…»
Руденский Станислав. Проработал в компании, пожалуй, дольше всех – почти пять лет. Ушел «по состоянию здоровья». Выглядел он и вправду неважно – ранние морщины, залысины, желтоватые белки глаз… Марьяна даже удивилась, что ему всего сорок пять, казался он гораздо старше. В глазах у него застыла какая-то унылая обреченность, как будто он предчувствовал будущую печальную судьбу и уже смирился с ней.
Ну, с ним еще понятно, а остальные? Молодые, здоровые – неужели с ними со всеми тоже что-то случилось? Неужели…
Марьяна сжала ладонями виски. Что же происходит? Просто цепь нелепых совпадений, стечение обстоятельств или что-то большее?
Что-то страшное.
Глава 15
На следующее утро в Москве ударили сильные морозы – самые сильные в эту странную зиму. Синоптики в очередной раз фиксировали температурные рекорды, а обычные граждане ворчали – что же на свете делается! Мир сошел с ума, и погода тоже. То слякоть, то такой холод, что стоит выйти на улицу – и перехватывает дыхание, а через несколько минут начинает покалывать лицо и руки мерзнут даже в меховых перчатках. Не поймешь еще, что лучше!
