– А тебе что, кровати жалко? Она у тебя двуспальная, ложись,
места хватит.
– А как ты вообще сюда попал? Когда я уходила, закрыла все
окна и двери. Не мог же ты просочиться сквозь стену?!
– Я ж не привидение. Просто старые привычки сработали.
– И какие же у тебя старые привычки?
– Я в пору своей бурной молодости был домушником и немного
владею этим мастерством. Тем более у тебя такие несложные замки. Я когда в дом
проник, все их за собой закрыл. Как положено, чтобы ты не напугалась и ничего
плохого не подумала. Кстати, а где ты бродила столько времени? Уже три часа
ночи. Разве красивой девушке можно гулять до такого позднего времени?
– Да дел скопилось в последнее время – по горло… Только с
одним справишься, другое появляется, и так до бесконечности. А ты почему ко мне
приехал?
– Ты ж меня выкупила. Внесла нужную сумму. Я сразу к тебе. А
ты не одна?
– Нет. Ко мне приехал брат с женой. Они скоро уснут.
Виктор приподнялся:
– Женька, принеси чего-нибудь выпить. Расслабиться. Нос
болит, хоть криком кричи. А еще, если можно, чего-нибудь поесть. Я уже вообще
забыл, когда в последний раз что-нибудь ел. Есть хочу, как волк. Думал к тебе в
холодильник занырнуть, но не стал. Неудобно как-то.
– Тебе-то неудобно…
– Ей-богу, неудобно. Я вообще не имею привычки лазить по
чужим холодильникам.
– Ты только имеешь привычку врываться в чужие дома и
ложиться в чужие постели, раздевшись до нижнего белья.
– Тебя смущают мои плавки? Хочешь, я оденусь?
– Да уж ладно. Все, что ты хотел мне показать, я увидела.
– И что же я хотел тебе показать? – лукаво спросил Виктор и
еще раз продемонстрировал свои сногсшибательные плавки.
Я залилась яркой краской и, пробурчав всего одно слово –
«придурок», пулей выскочила из комнаты.
В гостиной мирно сидели Светлана и Роберт. Роберт был одет в
здоровенный ярко-малиновый халат отца и так сильно стал на него похож, что я
отшатнулась, подумав, что это отец, – те же глаза, те же брови, тот же
выступающий вперед подбородок и тот же банный халат…
– Женька, ты что? – слегка приподнялся Роберт.
– Ничего. Ты напомнил мне отца. Я уже, грешным делом,
подумала, что он спустился к нам с небес и занял свое излюбленное место в
гостиной.
– Просто я надел его банный халат… Знаю, внешне я очень на
него похож. Как-никак родной сын. Тебя смущает этот чертов халат? Но мне же
больше нечего надеть. Не могу же я расхаживать по дому в одних трусах?! Я никак
не предполагал, что, собравшись в поездку в свой родной дом, я должен тащить
сюда еще и халат!
Роберт раздраженно встал, сняв халат, кинул его на пол.
Оставшись в довольно широких трусах в горошек, он вновь плюхнулся на диван и
вызывающе посмотрел на меня.
– У тебя очень красивые трусы, – вежливо сказала я и,
брезгливо переступив через отцовский халат, направилась к бару.
Достала нераспечатанную бутылку виски, обняла ее, словно
младенец, прижимающий бутылку молока, и направилась к себе, но меня остановила
Светлана:
– Женя, ты что, собралась пить в гордом одиночестве?
Присоединяйся к нам. Мы тут как раз пьянствуем.
– Вы будущие молодожены, вам хочется побыть вдвоем. Третий
лишний. Я и так везде за вами хожу, просто не даю уединиться.
– Ты нам не мешаешь. Нам, наоборот, нужна компания. У нас
впереди еще много времени, чтоб быть вдвоем, – вступил в разговор Роберт.
– Я так не думаю. У вас свои личные разговоры…
– У нас нет никаких личных разговоров. Мы обсуждаем то, что
произошло на кладбище. Тебе ведь это тоже интересно, – защебетала Света.
– Я слишком утомлена, чтобы сейчас говорить об этом, – никак
не хотела сдаваться я.
– Ты считаешь, что лучше закрыться в спальне и пить виски в
одиночестве? – в голосе Роберта слышалась какая-то напряженность.
– Виски – это всего лишь снотворное. Я хочу выпить и крепко
уснуть.
Не дав возможности продолжать этот бессмысленный разговор, я
вышла из комнаты.
На кухне я достала поднос и принялась внимательно изучать
содержимое холодильника. Разогревать пиццу не хотелось, это заняло бы слишком
много времени. На кухню в любой момент может кто-нибудь зайти, и мне придется
объяснять наличие на подносе двух фужеров. Нарезав колбасы, я положила на
поднос несколько кусочков хлеба, открыла консервы. И тут услышала
приближающиеся шаги. Обернувшись, я увидела Роберта. Он внимательно разглядывал
содержимое подноса и нервно подергивал плечами.
– Зачем тебе два фужера? – наконец заговорил он.
– Я не люблю пить в одиночестве. Я просто представлю, что в
моей спальне кто-то есть, и налью два бокала. Затем чокнусь и буду медленно
пить… Я всегда так делаю, – не моргнув глазом соврала я.
– А зачем столько консервов? Я уверен, ты их просто не
осилишь.
– Зря ты так думаешь. Когда я нервничаю, я страдаю булимией
и ем в неограниченных количествах. Послушай, а тебе не все равно? Иди лучше к
своей молодой жене… Вам что, поговорить не о чем?
– Тяжело говорить с человеком, на уме у которого одни
деньги, – полупьяным голосом сказал Роберт и, тяжело дыша, приблизился ко мне
вплотную.
Наши губы слились, но в следующую секунду мне показалось,
что меня целует отец. Так же противно и так же мокро… Оттолкнув Роберта, я
поправила упавшую прядь волос и со слезами прошептала:
– Отойди с дороги.
– Может, ты все-таки присоединишься к нам и не будешь пить
одна?
– Послушай, тебе что, скучно со своей женой? Тогда как ты
собираешься с ней жить? Пойди займись с ней сексом. Мне кажется, для этого она
подходит намного больше. Я бы на твоем месте предпочла с ней почаще трахаться,
чем выслушивать какую-то пустую болтовню о деньгах.
Роберт посторонился, и я беспрепятственно направилась к
лестнице.
– До завтра, – послышалось мне вслед.
– До завтра, – буркнула я и открыла дверь своей спальни.
