Хозяин оглядел меня с ног до головы и задумчиво произнес:
– Мне бы не хотелось совращать несовершеннолетнюю девушку.
Думаю, Виктор бы этого не одобрил.
– А как он об этом узнает? – неожиданно спросила я и
покраснела до кончиков ушей.
Игорь Николаевич выпучил и без того большие глаза и снова
закашлялся. Постучав его по спине, я положила руки на его огромные плечи и
сказала как-то по-матерински:
– Поосторожнее. Вы опять поперхнулись. Кофе надо пить
спокойно. Не буду вам мешать. Просто я подумала, что есть вещи, о которых
Виктору необязательно знать.
Я пошла к выходу походкой заправской манекенщицы.
– Женя, – неожиданно окликнул меня хозяин. Я резко
остановилась и посмотрела на него взглядом преданной собачонки.
– Скажи, сколько тебе лет?
– Семнадцать, – не задумываясь, сказала я.
– Господи, я, наверное, просто отстал от времени. Неужели
сейчас все молоденькие девушки так развиты?
– Акселерация, – пожала я плечами и вышла.
По коридору шел Олег. Он шел в противоположном направлении,
к выходу на улицу, и, конечно же, никак не мог меня видеть. Боясь, что он может
обернуться, я не стала испытывать судьбу в очередной раз и вновь вошла в
библиотеку. Закрыв дверь, я навалилась на нее всем телом и, не обращая на Игоря
Николаевича внимания, достала платок, вытерла выступивший на лбу пот. Хозяин
посмотрел на меня словно на привидение. Наверное, в его доме никогда не было
такой наглой прислуги, как я. Посмотрев на хозяина растерянным взглядом, я
прошептала:
– Гребаный ротвейлер. Он мне даже по ночам теперь будет
сниться.
– Где ротвейлер?
– Да там, на улице…
– Если он на улице, чего ты его боишься?
– Не знаю, прямо наваждение какое-то. Меня вообще собаки не
любят, а этот, если увидит, бросится сразу.
– Да я же говорил, он в дом вообще не заходит.
– Вы меня не обманываете? Просто мне показалось, что он только
что гулял по коридору.
– Тебе показалось. Этого не может быть. Ты же сама говорила,
что у тебя собакобоязнь. Вот ты и потеряла рассудок.
– Скорее всего, так.
Я приоткрыла дверь и выглянула в щелку. Увидев, что коридор
пуст, я улыбнулась и подмигнула Игорю Николаевичу:
– Проскочу от греха подальше!
Вернувшись на кухню, я поставила поднос в раковину с грязной
посудой и, засучив рукава, принялась мыть тарелки. Повариха многозначительно
поглядывала на меня, но я делала вид, что не замечаю этого, и напевала себе под
нос какую-то незатейливую песенку о любви и думала о Викторе, пытаясь
представить его на сцене. Интересно, что он читал при поступлении в институт?
Наверное, монолог Раскольникова из «Преступления и наказания». Очень ему
подходит. И еще. Почему человек, окончивший театральный институт, подался в
криминальные круги? Потому, что там больше платят? Я представила его бледное
лицо, застывшие в глазах слезы – весь его жалкий облик и себя, сидящую на
корточках рядом с ним. Мне стало жалко своих чувств, пережитых в ту
незабываемую ночь. Думала я о Роберте. Мне всегда хотелось отнестись к нему как
к брату, но я не могла. Не могла оттого, что в нем текла кровь его отца.
Неожиданно на кухне появился хозяин. Повариха встала как
вкопанная, боясь пошевелиться.
– Женя, в коридоре никого нет, – со странной интонацией
сказал он.
– Слава богу, – с трудом выдохнула я.
– Я наказал охраннику не спускать Атоса с цепи.
– Спасибо огромное.
Немного помолчав, хозяин сказал уже более официально:
– Зайди в библиотеку и забери чашку из-под кофе. Она мне
мешает.
– Да, конечно, – кивнула я и проводила удаляющегося хозяина
испуганным взглядом. Как только за ним закрылась дверь, я вытерла мокрые руки и
глубоко вздохнула.
Повариха не могла прийти в себя:
– Господи, и откуда он взялся? Он сюда отродясь не заходил.
– Как, вообще не заходил?
– Ну, очень редко. В основном вечером, когда уже никого нет.
То рюмку возьмет, то стакан. И странный он какой-то. Что ты успела с ним
сделать?
– Ничего я не делала. Просто отнесла ему кофе.
– Видать, кофе как-то по-особенному отнесла.
– Мне не хочется обсуждать эту тему. И вообще, я сюда не с
улицы пришла. Мой родственник, между прочим, не последний человек, Игорь
Николаевич его очень уважает. Хочет сделать его своим преемником. Вот так, –
выпалила я.
В коридоре я столкнулась с домработницей, но не обратила на
нее никакого внимания. Забрав в библиотеке чашку, хотела сразу уйти, но меня
остановил резкий голос Игоря Николаевича:
– Куда ты торопишься? Сядь.
Игорь Николаевич закурил свою трубку и совсем неожиданно
сказал:
– Расплети свои глупые косички.
– Что? – не поверила я своим ушам.
– Я же, по-моему, ясно сказал: расплети свои косы.
– Зачем?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
Поняв, что меня приперли к стене, я распустила волосы и
испуганно посмотрела на хозяина.
– Так намного лучше, – спокойно сказал он. – Выглядишь ты
старше и уж на семнадцатилетнюю девушку никак не тянешь.
Он разглядывал меня придирчивым взглядом, словно я на
аукционе породистых скакунов. Земля ушла из-под моих ног, в глазах потемнело.
– Сейчас тебе года двадцать три можно дать, не меньше.
Странная нынче молодежь пошла…
– Мне семнадцать лет, – глухо сказала я и заерзала на стуле.
– Никто и не спорит. Я просто сказал, что ты выглядишь
намного старше своего возраста.
– К чему вы клоните? – настороженно спросила я, моля бога,
чтобы этот человек не узнал во мне ту маленькую, серенькую девчушку, которую он
видел в доме у адвоката.
– Я говорю это к тому, что сегодня вечером я еду в казино и
хочу взять тебя с собой.
– Вы хотите взять с собой в казино прислугу? – опешила я.
