– Я знаю, что говорю! – вновь крикнул Виктор и в тот момент,
когда братки немного отошли от входа, вышел на улицу. Роберт быстро закрыл
дверь и вместе со мной подполз к окну. Виктор стоял в центре бритоголовых
братков и что-то им объяснял. Неожиданно он достал пистолет и выстрелил в Игоря
Николаевича. Игорь Николаевич закатил глаза и рухнул на землю. Не успели братки
опомниться и понять, что же произошло, как Виктор начал стрелять по своим
бывшим товарищам. Стрелял, пока не кончились патроны. Один из оставшихся в
живых поднялся с земли и стал нещадно палить. Бросив прощальный взгляд на дом,
Виктор упал. Из-за дома выскочили еще несколько человек и вышибли входную
дверь.
Через несколько секунд послышался вой милицейских сирен.
Роберт схватил меня за руку и толкнул за диван. Я упала, но удержала пистолет,
прицелилась и выстрелила в одного из нападавших.
Дальше все напоминало кадры из навороченного гангстерского
боевика, и вскоре дом напоминал самое настоящее поле боя с кучей кровавых тел.
Когда открыла глаза, я увидела сидящего рядом с собой человека в форме. Он
сказал, что все закончилось и больше нечего бояться. Я судорожно кивала
головой, размазывая по лицу слезы. Роберт отрешенно рассматривал свой пистолет,
а потом с трудом встал и подошел к лежащей на полу Светлане. Она лежала в луже
крови, по-прежнему не выпуская пакет с долларами из рук и сжимая испачканное
кровью завещание… Роберт положил ее голову к себе на колени и громко закричал:
– Врача! Вызовите врача!
– Уже вызвали, – спокойно ответил проходящий мимо
милиционер. – «Скорая» уже выехала. Будет с минуты на минуту.
Я села рядом с Робертом и, смахнув слезы, наклонилась к
Светлане.
– Света, ты только держись. Слышишь, обязательно держись. Ты
сможешь. Ты очень сильная. Брось ты этот пакет к чертовой матери, он тебе
сейчас совсем не нужен.
Светлана приподняла голову и скорчилась от боли.
– Это мой пакет. И это мой с Робертом дом. Когда ты вызывала
милицию, ты назвала этот дом своим. Ты была не права…
Это были ее последние слова.
Стоявший рядом милиционер поднял пакет и заглянул внутрь. По
его лицу я поняла, что он пришел в состояние, близкое к шоку. Подозвав своего
товарища, он стал что-то говорить ему, возбужденно показывая на нас.
– Ребята, давайте сделаем так: вы никогда не видели этого
пакета, а мы не видели ваш незарегистрированный пистолет, который сейчас лежит
рядом с вами и за который вам светит хороший срок. Вас это устраивает?
Я кивнула головой и протянула свой пистолет старшине.
Старшина открыл пакет, и пистолет очутился рядом с долларами. Буквально в ту же
минуту рядом со мной не оказалось ни старшины, ни пакета!
Я вышла на улицу, села прямо на землю рядом с Виктором,
поцеловала его в лоб и стала перебирать его волосы. Его остановившиеся глаза
смотрели прямо на меня.
– Прости, если сможешь. Ты и в самом деле не знал о том
взрыве на вокзале, – глотая слезы, сказала я.
За оградой толпились соседи и прочий любопытный люд.
Неожиданно кто-то потряс меня за плечо, и я увидела рядом с собой следователя
Колесникова. Того самого следователя, который занимался делом о взрыве машины
моего отца.
– Вам хорошо знаком этот человек? – спросил он и показал на
Виктора.
– Да, когда-то я его любила, – глухо сказала я и вновь
поцеловала Виктора в лоб.
– А теперь?
– А теперь я люблю его еще больше, – встав с земли, я
закурила.
– Вы не расскажете мне, что здесь произошло? – продолжал
расспрашивать он.
Я пожала плечами. Проследив взглядом за тем, как тело
Виктора положили на носилки и погрузили в машину, я сказала:
– Бывший друг моего отца хотел ограбить этот дом. Что тут
непонятного?
– Только и всего? – усмехнулся следователь.
– Только и всего. Увидев, как к дому подъехали незнакомые
машины, я позвонила в милицию и нисколько об этом не жалею.
– Как-то у вас все просто…
– А чего усложнять!
– Тогда кто завалил столько людей? У вас с братом не нашли
оружия.
– Человек, которого я когда-то любила.
– Один?
– Ну, не везде же нужны помощники. У него было оружие, но
какой может быть спрос с мертвого человека?
Следователь вновь усмехнулся и окинул взглядом дом.
– Да… Ваш покойный отец построил не дом, а целую крепость.
Страшно подумать, какие деньги сюда вбуханы.
– Не надо считать чужие деньги, – устало сказала я и
направилась в дом.
Глава 27
…Не знаю, как мне удалось все это пережить. Светланины
похороны, множество допросов у следователя. Страшная депрессия. Когда все
закончилось, я поняла, что надо продолжать жить дальше.
В один из вечеров в доме раздался телефонный звонок и
незнакомый мужской голос потребовал определенную сумму в обмен на молчание о
том, что мы были на реке и просили лодочника спрятать кокон, в котором
находился высохший труп. Незнакомец предупредил, что у него есть фотографии, но
их существование вызвало у меня большое сомнение. Говорил с незнакомцем Роберт.
Он послал фотографа ко всем чертям и бросил трубку.
– Господи, когда-нибудь это закончится? – с отчаянием
спросил он и бросил в мою сторону усталый взгляд.
– Это Леонидыч.
– Какой еще Леонидыч?
– Тот самый, который подбросил нам труп лодочника.
– Откуда ты знаешь?
– Однажды я спряталась у реки и слышала, как он разговаривал
с лодочником. Лодочник называл этого субъекта Леонидычем. Он блефует. У него
нет и не может быть никаких фотографий.
Роберт закурил.
– Как ты думаешь, кого убил наш отец?
– Не знаю. Видимо, кто-то перешел ему дорогу, и он
разделался с ним, потом обработал труп так, чтобы он высох и не издавал
никакого запаха, и спрятал прямо в своем кабинете. Нам не разгадать эту
загадку. Потому что отгадку знал только один человек – наш отец, и он унес ее вместе
с собой.
Роберт сел у моих ног, обхватил мои колени. Он уткнулся в
них лицом и чуть слышно спросил:
– Ты любила Виктора?
– Наверное. А что такое любовь?
