Жора встал, подошел к кровати и хотел было начать
раздеваться, но я толкнула его теперь уже на кровать и обратила внимание на то,
что дед до такой степени пьян, что с трудом держится на ногах. Непонятно
только, как в таком состоянии он еще может чего-то хотеть. Посмотрев на
пытающегося снять штаны деда, я подошла к тумбочке, достала из нее пистолет,
злорадно улыбнулась и с вызовом в голосе произнесла:
– Послушай, старый сутенер, а ты знаешь, что ты никогда не
сможешь вступить со мной в близость?! Мое тело – это моя собственность! Я его
никогда не продавала и продавать не собираюсь.
Жора спустил штаны до колен, пристально посмотрел на
пистолет и застыл без движения. Его глаза стали ледяными.
– Не будь дурой и положи пистолет.
– Не положу.
– А ты им хоть пользоваться умеешь?
– Соображу как-нибудь.
Я умела пользоваться оружием. Иногда я заходила в тир,
стреляла и получала от этого настоящее удовольствие. Сняв пистолет с
предохранителя, я приложила палец к губам и дала понять Жоре, чтоб он молчал.
– Не вздумай кричать и звать на помощь. Никто не успеет сюда
прибежать, потому что я сразу же тебя шлепну. Понял?
Жора судорожно кивнул и раскраснелся. Было нетрудно
догадаться о том, что у него поднялось давление.
– Вроде такой битый жизнью старый сутенер, а попался, как
лох. Неужели тебя не учили, как нужно обращаться с оружием? Разве можно бросать
его где попало? Или у тебя так сильно сработал инстинкт, что ты совершенно не
подумал о том, что себя нужно обезопасить? Да ты спускай штаны до конца. Что ты
на полпути остановился?
Дед лежал неподвижно и не произносил ни единого звука.
Посмотрев на его достоинство, сморщенное то ли от страха, то ли от чрезмерного
употребления алкоголя, я направила на него пистолет и ухмыльнулась.
– Послушай, может быть, тебе яйца отстрелить, чтобы тебе
больше никогда и ничего не хотелось?!
– Не нужно, – взмолился перепуганный дед и хотел было
натянуть свои штаны, но я жестом дала ему понять, что не надо это делать.
– Оставь, как есть. А зачем тебе яйца?
– Как зачем? – опешил испуганный Жора.
– Для какой они тебе цели нужны?
– Пригодятся…
– А может, нет? Может, их на органы пустить, или твои
вонючие яйца не интересуют никого даже бесплатно?! Скрепи руки в замок и сунь
их под поясницу.
– Зачем?
– Если ты будешь задавать лишние вопросы, то я мигом
подстрелю твои яйца.
– Если Саша с ребятами услышат выстрелы, то они тебя живьем
закопают.
– А мне уже терять все равно нечего. Какая разница, живьем
закопают или на органы продадут!
– Я же пообещал похлопотать за тебя.
– Ты лучше сейчас хлопочи за себя. Делай, как я сказала.
Жора сунул руки под поясницу и посмотрел на меня
перепуганными глазами.
– Хоть малейшее движение – и я стреляю, не раздумывая ни
единой секунды.
Подойдя к изголовью кровати, я остановилась и еле слышно
спросила:
– Страшно?
– Будь хорошей девочкой и положи пистолет.
Это были последние слова, которые произнес испуганный дед,
потому что я со всей силы ударила его пистолетом по голове в надежде на то, что
он обязательно потеряет сознание. Мне показалось, что дед его уже потерял, но я
еще не была в этом уверена и поэтому, схватив лежащую на постели подушку,
накрыла ею лицо старого сутенера. Сначала я хотела выстрелить через подушку ему
прямо в голову, подумав о том, что такой выстрел будет намного глуше. Но затем
я бросила пистолет на пол и прижала подушку к лицу мужчины так сильно, что от
перенапряжения почувствовала сильную боль в руках. Мне казалось, что еще
немного – и дед придет в себя. Тогда он начнет сопротивляться, и мне нужно
будет как можно быстрее поднять пистолет с пола. Я давила на подушку все
сильнее, и мне казалось, что в любую минуту Жора может очнуться. Но мои
ожидания не подтвердились. Жора не дергался, не шарил руками по простыне и даже
не пытался дать мне отпор. Он затих, не шевелился и не издавал ни единого
звука. Мне хотелось откинуть подушку, но я решила немного подождать. Вдруг Жора
специально затих, ждет, когда я потеряю бдительность, для того чтобы нанести
мне сокрушительный удар.
Выждав еще минуту и убедившись в том, что дед неподвижен, я
осторожно убрала с его шеи подушку. Передо мной предстало посиневшее, до
безобразия страшное лицо, искаженное гримасой. На правом виске виднелась ранка,
из которой выступали капельки крови. Именно по этой височной области пришелся
удар пистолетом. Я и сама не знала, как все это произошло. То ли Жора умер
мгновенно от сильного удара в висок, а может, после него он был еще жив и всего
лишь временно потерял сознание. Но в себя он так и не смог прийти, потому что я
задушила его подушкой. Для того чтобы убедиться, что Жора мертв и больше не
представляет для меня хоть какой-то опасности, я, перебарывая свою
брезгливость, взяла его руку, чтобы нащупать пульс, но вскоре поняла, что это
бесполезно.
Прикрыв обезображенное лицо деда подушкой, я подняла
пистолет с пола и стала обдумывать свое положение. Меня не испугало то, что
только что я убила человека. Скорее наоборот, я подумала, что все прошло очень
даже удачно, без громких выстрелов и криков. Мне повезло: Жора умер тихо и
быстро. Никто ничего не услышал и ни о чем не подозревает. Теперь нужно было
как-то сбежать из этого дома, и сделать это было необходимо так осторожно,
чтобы остаться незамеченной и живой.
Сейчас я хотела ЖИТЬ так, как никогда не хотела раньше. Я
верила в то, что смогу все преодолеть и выбраться отсюда.
Приоткрыв дверь, я прислушалась к тому, что происходило
внизу, и, услышав мужские голоса, вновь зашла в комнату.
– Чертовщина какая-то.
Постояв у единственного окна с решеткой, я пришла к
неутешительному выводу, что выбраться из дома я смогу только через входную
дверь, и тихонько, буквально на цыпочках, вышла в коридор. Я увидела еще одну
дверь, осторожно ее приоткрыла, обвела пустую комнату все тем же грустным
взглядом, постояла у окна, на котором также была решетка, и сразу же обратила
внимание на стоящий напротив коттедж. Несмотря на то что участки разделял
довольно высокий забор, хорошо просматривались окна второго этажа, закрытые
плотными шторами, но все же видно было, что в доме горит свет. Значит, по
соседству кто-то есть, и это вселяло надежду.
