От того, что мне довелось узнать, я пришла в ужас и вместе с
Машкиными родителями побежала в отделение для того, чтобы спасти хотя бы их
дочь. Феликс был всегда рядом, постоянно держал меня за руку, словно боялся
меня потерять. Я начала испытывать странные ощущения: я стала понимать, что
теперь я не одна, теперь нас двое. Раньше я никогда не испытывала ничего
подобного. Несмотря на то, был ли рядом со мной мужчина или нет, я всегда была
одна. А живя с некоторыми мужчинами, я чувствовала свое одиночество еще
сильней.
Феликс был прав. Заявление о Машкиной пропаже приняли с
огромным трудом, лишь после того, как мы сказали, что у нее совсем недавно
пропал муж, труп которого найден в лесопарке. Мы пробыли в отделении несколько
часов, но так и не смогли понять, почему Машку никто не хочет искать и для
каких целей вообще существует милиция. Я знала, что среди работников милиции
встречаются нечестные и недобросовестные люди, но я не думала, что все так
запущено.
Я никак не могла убедить следователя, что следует выяснить,
насколько причастен Али к похищению Машки. Нам обещали это проверить, но дальше
обещаний дело не шло. Нас попросили не волноваться и ехать домой. Мы не
понимали, как мы можем не волноваться и спокойно сидеть дома. Не понимали этого
поседевшие Машкины родители, пьющие сердечные капли, не понимала я, и не
понимал Феликс…
Когда я стала кричать на все отделение, что милиция
проявляет преступное бездействие, меня пообещали задержать за нарушение
общественного порядка и упрятать за решетку. А я никак не могла понять, почему
должны сажать меня, а не того, кто заслуживает наказания?! Ведь я веду себя так
от безысходности. Зачем нужны такие законы, которые работают против нас самих?!
Дежурный еще раз попросил нас ехать домой и ждать, пока нам
позвонят. А я закрыла глаза и подумала о том, как же я хочу в Австралию…
Господи, кто бы только знал, как я хочу в Австралию!!!
Все закончилось тем, что Феликс взял адрес Али и мы поехали
к нему сами. Мы долго стояли под бронированной дверью, просили нам открыть, но
безуспешно. Машкина мать вставала на колени прямо перед дверью, плакала,
предлагала деньги и просила отдать ей дочь. Мы поднимали ее с колен, но она
встала на них опять…
Кто-то смотрел в глазок, но не произносил ни единого слова.
А затем приехал наряд милиции, который вызвал тот, кто стоял по ту сторону
двери, и нас попросили немедленно выйти из подъезда.
Каждый день мы ездили в подмосковную Малаховку, ходили от
дома к дому, разговаривали с людьми, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
Но все было тщетно. Утром следующего дня нам позвонили из милиции и сказали,
что наши подозрения относительно Али не имеют под собой оснований. Его
задержали, доставили в отделение и отпустили. Он оказался добропорядочным
гражданином. Машку пообещали искать и дальше, хотя действия сотрудников милиции
было достаточно трудно назвать поисками.
Когда в трубке послышались короткие гудки, я посмотрела на
Феликса отчаянными глазами и прошептала:
– Машку не найдут. Не найдут, потому что не ищут.
– Мы будем искать ее сами, – попытался успокоить меня
Феликс, но я уловила в его голосе безнадежность.
А однажды, когда мы в очередной раз поехали в Малаховку, то
обратили внимание на машину, выезжающую из ворот одного из домов, за рулем ее
сидел мужчина, в котором я узнала «охранника» Жоры, Сашу. Как только машина
проехала мимо нас, я принялась сразу звонить в РОВД, чтобы сообщить о том, что
мы наконец-то нашли нужный дом.
Схватив за руку побледневшую Машкину мать, я громко
смеялась, радуясь тому, что Машку нашли. Только вот спасать мою подругу никто
особенно не собирался. Наша доблестная милиция, как всегда, отдыхала. На другом
конце провода говорили, что по данному факту проводятся следственные мероприятия
и что, если появится хоть какая-то информация, нас обязательно поставят в
известность.
– У меня есть информация! – кричала я в трубку. – Все есть!
Давайте наряд! Нужно срочно проверить дом! Я его нашла! По счастливой
случайности я его нашла!
Чем больше я общалась с оперативниками, тем больше понимала,
что Машку никто не считает похищенной и не собирается искать. В отчаянии я
поняла, что никто не хочет нам помогать.
– Никто не будет проводить в этом доме обыск, – произнесла я
обессиленным голосом и отдала трубку Феликсу.
– Почему?
– Если бы я могла это объяснить…
– Ты в милицию звонила или куда?
– В том-то и дело, что в милицию. У меня создалось
впечатление, что нам самим придется брать этот дом штурмом.
– Ну, думаю, до этого дело не дойдет.
Феликс поднялся со стула и сказал решительно:
– Сейчас они, как миленькие, сюда приедут и весь дом обыщут.
Сейчас их столько сюда понаедет!!!
– Разбегутся и прямо всем РОВД приедут.
– Сейчас сама это увидишь.
Отчаявшийся Феликс позвонил в ФСБ и сообщил о том, что в
Малаховке в одном из домов скрываются террористы, которые готовят серию
террористических актов. Феликс был прав: к дому очень скоро подъехали машины с
вооруженными людьми, и через некоторое время на улицу стали выводить испуганных
девушек.
Машку вывели самой последней. Она была не в себе и никого из
нас не узнала. Машка не могла идти самостоятельно, ее вели под руки. Но это
было не важно: главное, что она была жива.
– Машка! Машулька! – громко кричала я, пытаясь растормошить
подругу.
К дому подъезжали одна за другой машины «Скорой помощи». В
одной из них родители повезли Машку в больницу. Я смотрела на полураздетых,
обезумевших девчонок, которые жадно глотали свежий воздух, и не могла поверить,
что такое могло произойти в наше время.
– Может быть, в такой же бордель попала и моя соседка, –
голосом, полным горечи, произнес Феликс.
– Среди этих девчонок ее нет?
– Нет. Она слишком давно пропала. Либо она где-нибудь за
границей, либо ее уже нет в живых.
Пока Машка лежала в больнице, я узнала о том, что ее
брошенную в пансионате машину сожгли обезумевшие от злости братки, но это уже
не имело значения. Весть об освобожденных девушках быстро облетела все газеты.
Али и его сообщников взяли под стражу. Все средства массовой информации
осуждали бездействие РОВД, который фактически и не начинал поиски похищенной
девушки.
А в один из самых обычных дней в нашей квартире раздался
звонок. Я по неосторожности открыла дверь и увидела мужчину в годах, который
держал в руках букет цветов.
