— Соедините меня с господином Памфиловым, пожалуйста.
— Его сейчас нет.
Естественно. Он наверняка на Кутузовском проспекте с остальной репортёрской братией, выспрашивает подробности нападения на квартиру Петровского.
— У него есть мобильный?
— Конечно. Но я не могу дать вам его номер. Вы ещё позвоните?
— Нет. Свяжитесь с ним и скажите, что один из его знакомых из милиции очень хочет с ним переговорить. Срочно. Важная информация. Мне нужен номер его мобильного. Перезвоню через пять минут.
В следующий раз он получил номер мобильного телефона Памфилова и позвонил ему в машину, стоявшую у здания, где жили высокопоставленные офицеры милиции.
— Господин Памфилов?
— Да. Кто это?
— Мне пришлось солгать, чтобы получить номер вашего телефона. Мы не знакомы. Но у меня есть кое-что для вас. Вчера было совершено ещё одно нападение. На резиденцию патриарха. Попытка покушения на его святейшество.
— Вы с ума сошли! Покушение на патриарха? Чепуха! Нет никаких причин.
— Ни у кого, кроме мафии, ни у кого. Почему бы не съездить туда?
— В Данилевский монастырь?
— Он не живёт там. Он живёт в Чистом переулке, дом пять.
Панфилов сидел в машине и слушал сигналы, звучащие в отключённом телефоне. Он был потрясён. Ничего подобного никогда не случалось за всё время его карьеры. Если только половина из сказанного правда, у него в руках самая громкая история из всех, написанных им.
Прибыв к переулку, он обнаружил, что въезд в него перекрыт. Обычно он доставал свой пропуск представителя прессы и проходил через кордон. Но не в этот раз. К счастью, он заметил инспектора МУРа, с которым был лично знаком, и окликнул его.
— Что происходит? — спросил репортёр.
— Воры.
— Но вы же отдел убийств.
— Убили ночного сторожа.
— А патриарх Алексий не пострадал?
— Откуда, чёрт побери, вы знаете, что он живёт здесь?
— Не важно. Он не пострадал?
— Нет, он уехал в Загорск. Послушайте, это просто неудавшееся ограбление.
— А мне сказали, что они охотились за патриархом.
— Ерунда. Просто грабители.
— А что тут грабить?
Следователь обеспокоился.
— Откуда вы все знаете?
— Не имеет значения. Это правда? Они украли что-нибудь?
— Нет. Только застрелили сторожа, обыскали весь дом и скрылись.
— Значит, они искали кого-то. А его здесь не оказалось. Боже, какой материал!
— А вы, чёрт вас побери, будьте осторожнее, — предупредил инспектор. — Доказательств нет.
Но он начал тревожиться по-настоящему. И встревожился ещё больше, когда один из милиционеров позвал его к своей машине. На линии был генерал из президиума. После нескольких фраз генерал начал намекать на то же, о чём говорил репортёр.
* * *
21 декабря милиция была взбудоражена. В утренних выпусках каждой газеты находился особый материал, к которому Монк привлёк внимание общественности. Среди журналистов, прочитавших статьи своих коллег, были такие, кто нашёл связь между этими четырьмя нападениями.
В утренних телевизионных новостях передали общий обзор четырёх отдельных попыток покушения, из которых одно удалось. В остальных случаях, сообщалось в новостях, только исключительное везение спасло намеченные жертвы.
Версия о неудавшемся ограблении не вызывала доверия. Аналитики изо всех сил старались доказать, что не было никакого смысла в ограблении дома старого генерала-пенсионера, как и в ограблении одной квартиры офицера милиции, выбранной среди остальных квартир в этом доме, или в ограблении патриарха.
Ограбление могло бы послужить объяснением налёта на дом баснословно богатого банкира Леонида Бернштейна, но оставшиеся в живых охранники утверждали, что, по всем признакам, нападение совершили военные. Более того, заявляли они, налётчики искали их хозяина. Существовала также версия похищения или убийства. Но в двух случаях похищение было бессмысленно, а в случае со старым генералом даже не было такой попытки.
Большинство знатоков высказывали предположение, что это, должно быть, были всюду проникающие бандиты, на счету которых имелись сотни убийств и похищений. Однако двое комментаторов пошли дальше, указывая, что организованная преступность имела все основания ненавидеть генерал-майора Петровского, возглавляющего борьбу с бандитами, а у некоторых могли быть счёты с банкиром Бернштейном. Но кому мог помешать старый генерал, да ещё трижды Герой в придачу, или Патриарх Московский и Всея Руси?
Передовые статьи газет в тысячный раз писали об астрономически высоком уровне преступности в стране, а две из них буквально призывали исполняющего обязанности президента Маркова нарушить закон и приказать провести решающие выборы через двадцать четыре часа.
Второй день своих анонимных звонков Монк начал ближе к полудню, когда журналисты, уставшие от трудов предыдущего дня, начали собираться в редакциях.
Бумажные шарики за обеими щеками изменяли его голос в достаточной степени, чтобы по нему могли узнать человека, звонившего накануне. Каждому, чья подпись стояла под главными статьями в семи утренних и вечерних газетах и кто писал о четырёх покушениях, Монк передал одно и то же, начав с Памфилова в «Правде» и Репина в «Известиях».
— Вы меня не знаете, и я не могу назвать себя. Это может стоить мне жизни. Но, как русский русского, я прошу вас поверить мне. Я занимаю очень высокий офицерский пост в «чёрной гвардии». Но я ещё и верующий христианин. В течение многих месяцев я испытываю страдания оттого, что всё больше и больше антихристианских и антирелигиозных высказываний слышу в самом центре СПС, главным образом от Комарова и Гришина. За их выступлениями перед людьми скрывается ненависть к Церкви и демократии, стремление создать однопартийное государство и установить нацистское правление. Но с меня хватит. Я должен высказаться. Это полковник Гришин приговорил старого генерала к смерти за то, что «дядя Коля» разглядел, что скрывается под маской, и разоблачил Комарова. Банкира — тоже за то, что его нельзя было обмануть. Может быть, вам не известно, но он использовал своё влияние, чтобы запретить на телевизионных каналах пропагандистские выступления Комарова. Патриарха — за то, что тот боялся СПС и собирался высказаться открыто. А генерала ГУВД — за то, что тот совершал рейды против долгоруковской мафии, которая финансировала СПС. Если вы мне не верите, проверьте мои слова. Все четыре покушения организовала «чёрная гвардия».
С этими словами он вешал трубку, оставляя журналистов в шоке. Придя в себя, они начали своё расследование.
Леонида Бернштейна не было в стране, но два коммерческих телевизионных канала признались, что изменение редакционной политики произошло под влиянием банковского консорциума, у которого они были в долгу.
