Зазвонил телефон. Это, должно быть, заместитель хочет поторопить его, жалуясь, что ребята собрались и хочется начать; сначала водка с бесконечными тостами, затем закуски и шампанское в полночь.
— Иду, иду, — сказал он, обращаясь к пустой комнате, и снял трубку.
— Генерал Андреев? — Голос был ему не знаком.
— Да.
— Вы меня не знаете. Я был в некотором роде другом вашего покойного дяди.
— Вот как?
— Это был хороший человек.
— Я тоже так думаю.
— Он сделал всё, что смог. Разоблачил Комарова в своём интервью.
— Кем бы вы ни были, что вам нужно?
— Игорь Комаров организовал государственный переворот в Москве. Сегодня. Командует его пёс, полковник Гришин. «Чёрная гвардия» захватывает Москву, а с ней и Россию.
— Ладно, шутка затянулась. Возвращайтесь к своей водке и не звоните сюда.
— Генерал, если вы мне не верите, почему бы вам не позвонить кому-нибудь, кто находится в центре Москвы?
— Зачем мне звонить?
— Кругом стреляют. Половина города слышит стрельбу. И последнее. Дядю Колю убили черногвардейцы. По приказу полковника Гришина.
Миша Андреев смотрел на аппарат и слушал гудки в трубке — его собеседник отсоединился. Он разозлился. Он был зол на то, что вторглись в его личную жизнь, позвонили по его личному телефону и оскорбили его дядю. Если что-то серьёзное происходит в Москве, Министерство обороны немедленно поднимет по тревоге армейские части в радиусе ста километров от столицы.
Военная база Кобяково, занимавшая площадь в восемьсот тысяч квадратных метров, находилась всего в сорока шести километрах от Кремля; он знал это, потому что однажды проверил по спидометру. База была местом постоянной дислокации Тамайской дивизии — элитной дивизии, известной как Таманская гвардейская, и он испытывал гордость оттого, что командует ею.
Он положил трубку. Телефон тотчас же зазвонил.
— Давай, Миша, без тебя мы не начнём. — Это был его заместитель из клуба.
— Иду, Костя. Вот только сделаю пару звонков.
— Ладно, но не задерживайся, а то начнём без тебя.
Андреев набрал номер.
— Министерство обороны, — ответили ему.
— Позовите дежурного офицера.
Довольно быстро включился другой голос:
— Кто это?
— Генерал-майор Андреев, командующий Таманской дивизией.
— А это заместитель министра обороны Бутов.
— Простите, что беспокою вас. В Москве всё в порядке?
— Конечно. А в чём дело?
— Ни в чём. Я только что слышал… что-то странное. Я мог бы мобилизовать…
— Оставайтесь на месте, генерал. Это приказ. Все части остаются на базах. Возвращайтесь в свой клуб.
— Слушаюсь.
Он снова положил трубку. Заместитель министра обороны? В коммутационном зале, в десять часов в новогодний вечер? Почему он, чёрт бы его побрал, не со своей семьёй или с любовницей где-нибудь за городом? Он поискал в глубине памяти имя своего товарища ещё по военному училищу, который попал в разведку ГРУ. Наконец он сверился с секретным военным телефонным справочником и позвонил.
К телефону никто не подходил, и он посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Конечно, все уже напились. На Ходынском аэродроме кто-то снял трубку. Прежде чем он успел что-либо сказать, голос в трубке закричал: «Алло! Алло!»
В трубке был слышен треск и стрекот.
— Кто у телефона? — спросил он. — Полковник Демидов там?
— Как я, б…, могу знать? — прокричал голос. — Я лежу на полу, увёртываюсь от пуль. А вы из Министерства обороны?
— Нет.
— Тогда слушай, друг, позвони им и скажи, чтобы поторапливались с помощью. Мы не сможем продержаться долго.
— С какой помощью?
— Пусть министерство присылает войска из-за города. Здесь у нас настоящий ад!…
Говоривший бросил трубку и, очевидно, отполз в сторону.
Генерал Андреев стоял с замолкшей трубкой в руке. Нет, они не пришлют, думал он, они и не собираются кого-либо присылать.
Он получил приказ официально, для беспрекословного исполнения. Он получил его от генерала с четырьмя звёздами и заместителя министра. Оставаться на базе. Он может подчиниться приказу, и его карьера останется незапятнанной.
Он смотрел на засыпанные снегом дорожки и ярко освещённые окна офицерского клуба метрах в сорока от него, откуда доносились весёлые голоса и смех.
Но видел на снегу высокую прямую фигуру и рядом маленького нахимовца. «Что бы они ни обещали тебе, — говорил высокий человек, — какие бы деньги, повышения или почести ни предлагали, я не хочу, чтобы ты предал погибших солдат».
Он нажал на рычаг и отключился от линии, затем набрал две цифры. Его заместитель взял трубку, в которой слышались раскаты хохота.
— Костя, не важно, сколько «Т-80» готовы к походу или сколько БТРов, я хочу, чтобы все, имеющееся на базе и способное двигаться, через час было готово к выступлению, а каждый солдат, способный стоять на ногах, был полностью вооружён.
Несколько секунд длилось молчание.
— Хозяин, ты это серьёзно? — спросил Костя.
— Серьёзно, Костя. Таманская идёт на Москву.
* * *
Прошла всего одна минута нового «лета Господня 2000», как первые танки Таманской гвардейской дивизии выехали за ворота базы и, повернув на Минское шоссе, взяли курс на Кремль.
Узкая подъездная дорога от базы до шоссе была всего три километра длиной, но колонна из двадцати шести боевых танков «Т-80» и сорока одного «БТР-80» была вынуждена идти в один ряд, что снижало скорость движения.
На главной дороге с разделительными полосами генерал Андреев приказал занять все полосы и увеличить скорость до максимума. Облака, закрывавшие днём небо, рассеялись, и между ними сверкали яркие звёзды. По обе стороны ревущей танковой колонны на обочинах потрескивали от мороза сосновые леса. Колонна шла со скоростью шестьдесят километров. Если навстречу попадался одинокий водитель, то, увидев в свете фар надвигающуюся на него массу серого металла, он съезжал с дороги прямо в лес.
В десяти километрах от Москвы колонна подошла к милицейскому посту на границе области. Из своей металлической будки выглянули в окно четыре милиционера; увидев колонну, они присели, поддерживая друг друга и бутылки с водкой, потому что будка затряслась от вибрации.
Андреев сидел в головном танке и первым увидел грузовики, заблокировавшие дорогу. Несколько частных машин подъезжали в течение ночи к блокировке и, прождав некоторое время, разворачивались и уезжали обратно. Колонна слишком спешила, чтобы останавливаться.
