– Стив, этот Иерихон – сукин сын, самый настоящий сверхосторожный сукин сын. Теперь нам придется повторить всю работу Моссада: пытаться найти аккредитованного дипломата, уже искушенного в таких делах, и заставить его работать на нас. Если нужно будет, заплатить ему. Лэнгли готово потратить на это уйму денег. Когда начнется война, информация Иерихона может спасти много человеческих жизней.
– Итак, что мы имеем? – рассуждал Барбер. – Половина посольств в Багдаде уже закрыта. Те, что остались, наверняка находятся под неусыпным наблюдением. Ирландское, швейцарское, шведское, финское?
– Нейтральные государства не согласятся играть по нашим правилам, – возразил Лэнг. – И я сомневаюсь, чтобы они держали за свой счет в Багдаде агента-профессионала. Забудьте о посольствах стран третьего мира – связываться с ними, – значит начинать с самого начала вербовку и обучение агента.
– Стив, у нас нет времени. Это нужно делать срочно. Мы не можем повторять все шаги израильтян. Три недели – это сумасшествие. В свое время из этого могло что-то получиться, но теперь Ирак ступил на тропу войны. Теперь там все должно быть во сто крат сложнее. Если мы начнем с нуля, на подготовку дипломата уйдет минимум три месяца.
Стюарт кивнул в знак согласия.
– Если из этой затеи ничего не получится, выберем кого-нибудь из тех, кто вполне законно ездит в Ирак. Некоторые бизнесмены еще летают в Ирак и из Ирака, особенно немцы. Можно было бы подыскать не вызывающего подозрений немца или японца.
– Беда в том, что все они приезжают в Ирак ненадолго. А нам в идеальном варианте был бы нужен агент, который смог бы опекать этого Иерихона в течение… ну… четырех месяцев. А как насчет журналистов? – предложил Лэнг.
Паксман покачал головой.
– Я разговаривал с вернувшимися из Ирака журналистами. За ними ведется круглосуточное наблюдение. Иностранному корреспонденту не удастся шнырять по безлюдным переулкам; от него ни днем ни ночью ни на шаг не отстает няня из Амн-аль-Амма. Кроме того, не забывайте, что мы обсуждаем нелегальную операцию. Если наш агент не будет аккредитованным дипломатом, он может попасть в лапы Омару Хатибу. Хотите порассуждать о том, что потом случится с таким агентом?
Все четверо были наслышаны о репутации шефа Амн-аль-Амма Омара Хатиба по прозвищу Аль Муазиб, что значит мучитель.
– Иногда приходится идти на риск, – заметил Барбер.
– Я говорю не о риске, а о приемлемости нашего предложения. – возразил Паксман. – Какой бизнесмен или репортер согласится, зная, что его ждет в случае провала? Я бы предпочел оказаться в КГБ, только не в Амн-аль-Амме.
Билл Стюарт расстроенно бросил вилку и заказал второй стакан молока.
– Значит, так. Найти подготовленного агента, который мог бы играть роль иракца, невозможно.
Паксман бросил взгляд на Стива Лэнга; тот немного подумал и медленно кивнул.
– У нас есть такой человек, – сказал Паксман.
– Свой араб? Они есть и в Моссаде, есть и у нас, – возразил Стюарт, – но не такого уровня. Простые посыльные, мальчики на побегушках. Слишком велик риск, слишком высоки ставки.
– Нет, британец, майор войск специального назначения.
Стюарт замер, не донеся стакан с молоком до рта. Барбер отложил вилку и нож и перестал жевать.
– Говорить по-арабски – одно дело, но сделать так, чтобы тебя сочли иракцем в самом Ираке, – совсем другое, – заметил Стюарт.
– Он смугл, черноволос, с темно-карими глазами, но при всем при том – стопроцентный британец. Он родился и вырос в Ираке. Его не отличишь от иракца.
– И он прошел полный курс по осуществлению нелегальных операций? – изумился Барбер. – Черт возьми, где же он?
– Видите ли, сейчас он в Кувейте, – ответил Лэнг.
– Проклятье. Вы хотите сказать, что он там застрял и лег на дно?
– Нет, судя по всему, он передвигается совершенно свободно.
– Если он может уйти, то какого черта он там делает?
– В сущности, истребляет иракских солдат.
Стюарт поразмышлял и понимающе кивнул.
– Крепкий парень, – пробормотал он. – Вы можете его отозвать? Мы бы не против его позаимствовать.
– Думаю, сможем, как только он выйдет на связь. Правда, руководить операцией в таком случае следовало бы нам. Будем делиться информацией.
Стюарт кивнул еще раз.
– Думаю, вы правы. Вы вывели нас на Иерихона. Решено. С судьей я все согласую.
Паксман встал и вытер губы.
– Думаю, мне лучше поторопиться сообщить в Эр-Рияд.
Майк Мартин привык сам распоряжаться своей судьбой, но в октябре 1990 года ему просто повезло, и лишь потому он остался жив.
Он должен был выйти на связь с арендованным Сенчери-хаусом домом на окраине Эр-Рияда ночью 19 октября, тогда же, когда четыре ведущих чиновника ЦРУ и Интеллидженс сервис обедали в Саут-Кензингтоне.
Если бы Мартину удалось сделать задуманное, то благодаря двухчасовой разнице во времени он закончил бы передачу до того, как Саймон Паксман вернулся в Сенчери-хаус и передал в Эр-Рияд приказ о возвращении Мартина.
Что еще хуже, ему пришлось бы пробыть в эфире пять, а то и все десять минут, чтобы детально обсудить с Эр-Риядом, каким образом доставить в Кувейт дополнительное оружие и взрывчатку.
Но судьба распорядилась так, что Мартин, оказавшись незадолго до полуночи в том гараже, где он оставил свой джип, обнаружил, что у машины спущена шина.
Проклиная все на свете, он целый час провозился с домкратом и гаечными ключами, пытаясь открутить гайки, которые грязь и песок пустыни будто приварили к болтам. Без четверти час он выехал из гаража и уже через полмили заметил, что даже запасное колесо понемногу спускает.
Ничего не оставалось, как вернуться в гараж, отказавшись от попытки связаться той же ночью с Эр-Риядом.
Два дня ушло на починку колес, и лишь поздним вечером 21 октября Мартин оказался в пустыне, далеко к югу от Эль-Кувейта. Он повернул тарелку антенны в направлении саудовской столицы, находившейся на расстоянии многих сотен миль от него, и несколько раз нажал на кнопку «передача»; ряд коротких условных сигналов должен был засвидетельствовать, что именно он вызывает Эр-Рияд и скоро выйдет в эфир.
В распоряжении Майка Мартина была очень простая радиостанция с десятью фиксированными частотами, каждая из которых предназначалась для определенного дня месяца. В тот день, 21 октября, Мартин воспользовался первой частотой. Назвавшись, он переключался на режим приема и через несколько секунд услышал низкий голос: «Скалистые горы. Черный медведь, слышу вас хорошо».
Эр-Рияд и Мартин обменялись кодами, соответствующими дате и частоте, – на тот случай, если на той же частоте кто-то попытался бы передать дезинформацию.
