В Вене все письма и отчеты в запечатанных сургучом конвертах разносил курьер банка, и лишь при отправке писем в другие города или за рубеж корреспонденцию приходилось доверять обычной почте.
Что касается счетов, владельцами которых являлись зарубежные клиенты (а сайана просили узнать в первую очередь именно о таких клиентах), никто не имел ни малейшего представления, какие суммы хранятся на этих счетах, но по слухам банк ворочал депозитами в сотни миллионов долларов. Если это было так на самом деле и если учесть, что изредка анонимные клиенты умирали, так никому и не сообщив о счете, то, надо полагать, дела у банка «Винклер», слава Богу, шли совсем неплохо.
Прочитав отчет сайана, Гиди Барзилаи замысловато выругался вслух. Возможно, старина Винклер понятия не имел о новейших методах подслушивания телефонных разговоров и считывания информации с чужих компьютеров, но он нутром чувствовал, где его может подстерегать опасность.
Когда Ирак закупал оборудование и технологии для собственной промышленности отравляющих веществ, каждая покупка из Германии оплачивалась через один из трех швейцарских банков. Моссаду было известно, что ЦРУ давно имело доступ к компьютерам всех трех банков – в свое время американцы искали там отмытые деньги королей наркобизнеса – и что именно полученная таким путем информация позволяла Вашингтону заявлять германскому правительству протест за протестом, обвиняя ФРГ в экспорте запрещенных товаров. Не вина ЦРУ в том, что канцлер Коль высокомерно отвергал все эти протесты; полученные американцами сведения были предельно точны.
Если Гиди Барзилаи собирался проникнуть в банк данных центрального компьютера «Винклера», то он ошибался: никакого компьютера там вообще не было. Оставалась надежда на то, что удастся установить подслушивающие устройства в кабинетах банка, перехватывать корреспонденцию, прослушивать телефонные разговоры, однако, судя по полученным от сайана сведениям, такими приемами проблему решить не удастся.
Многие банковские счета для их защиты снабжаются специальным кодовым словом, позволяющим производить операции, снимать и переводить деньги. Но обычно владелец счета упоминает кодовое слово в телефонном разговоре, в факсе или, на худой конец, в письме. Похоже, что стиль работы банка «Винклер» предусматривал куда более сложную систему удостоверения личности зарубежного клиента, особенно если тот, как Иерихон, владел солидным номерным счетом. Для этого клиент должен или явиться лично и представить документы, бесспорно доказывающие, что он – владелец этого счета, или прислать поручение, составленное по особой форме и написанное в особом стиле с разными кодовыми словами и символами в заранее оговоренных местах письма.
Очевидно, при зачислении денег на счет банк «Винклер» был менее придирчив и принимал платежи от кого угодно и когда угодно. Это в Моссаде хорошо знали уже хотя бы потому, что израильтяне платили Иерихону его тридцать сребренников, переводя деньги из разных банков и не обладая никакой информацией, кроме номера счета получателя. Не приходилось сомневаться, что убедить «Винклер» перевести деньги из банка будет намного труднее.
Каким-то непостижимым образом старина Винклер, который большую часть своей жизни провел в домашнем халате, слушая церковную музыку, догадался, что методы нелегального перехвата информации будут разрабатываться быстрее, чем способы ее законной передачи. Черт возьми, и будь проклят этот старик!
Сайан смог выяснить еще лишь одну деталь: каждым крупным счетом, таким, как у Иерихона, занимается лично один из трех вице-президентов банка и больше никто. Старик тщательно подбирал служащих: все три вице-президента пользовались репутацией упрямых, неразговорчивых людей, совершенно лишенных чувства юмора. К тому же Винклер неплохо оплачивал их работу. Словом, вице-президенты были недоступны. Израильтяне, добавлял сайан, могут не беспокоиться: банк «Винклер» абсолютно надежен. В этом он ошибался. Шла лишь первая неделя ноября, а Гиди Барзилаи уже был сыт по горло этим банком.
Через час после рассвета на дороге появился автобус. В трех милях от Ар-Рутбы его ждал, сидя на большом камне, единственный пассажир. Завидев автобус, он встал и поднял руку. Водитель остановил машину, пассажир отдал ему две засаленные банкноты по динару каждая, устроился на заднем сиденье, на колени поставил корзину с курами и быстро заснул.
В центре города расположился полицейский патруль. Подпрыгнув на старых рессорах, автобус остановился. Одни пассажиры вышли, направляясь на работу или на базар, другие садились в автобус. Полицейские тщательно проверяли документы входящих, но лишь мельком взглянули сквозь грязные стекла на нескольких пассажиров, оставшихся в автобусе, и совсем не обратили внимания на крестьянина с его курами. Они высматривали подозрительных личностей, потенциальных террористов.
Еще через час автобус повернул и покатил на восток. Он покачивался из стороны в сторону, подпрыгивал на выбоинах неровной дороги и изредка сворачивал на еще более ухабистую обочину, пропуская очередную колонну армейских грузовиков, в кузовах которых мрачные, небритые солдаты угрюмо глядели на тучи пыли, вздымавшейся из-под колес их машин.
Прикинувшись спящим, Майкл Мартин прислушивался к болтовне пассажиров, стараясь уловить непривычное слово или намек на акцент, который он мог забыть. В этом районе Ирака арабский язык заметно отличался от того, на каком говорили в Кувейте. Если ты хочешь, чтобы в Багдаде тебя принимали за безобидного необразованного феллаха, то провинциальный акцент и обороты речи простолюдина могли оказаться полезными. Ничто не обезоруживает городского полицейского так быстро, как простая деревенская речь.
Куры переносили поездку куда хуже, чем их хозяин, хотя он насыпал в корзину зерна, достав его прямо из кармана, и поделился водой из фляжки, которая теперь вместе со всей его нехитрой поклажей тряслась в багажнике автобуса, прикрытом от песка и пыли лишь сеткой. При каждом толчке автобуса куры кудахтали или гадили на соломенную подстилку.
Лишь очень внимательный взгляд обнаружил бы, что снаружи корзина была на четыре дюйма выше, чем внутри. Необычно толстое дно скрывала соломенная подстилка: она казалась очень глубокой, а на самом деле была лишь в дюйм толщиной. Внутри полости, устроенной в квадратном дне корзины и имевшей размеры двадцать на двадцать дюймов, находились предметы, которые наверняка удивили бы и заинтересовали полицейских в Ар-Рутбе.
Одним из этих предметов была разборная спутниковая параболическая антенна, которая в сложенном виде представляла собой толстый стержень, походивший на складной зонтик. Здесь же находилась радиостанция, но более мощная, чем та, которой Мартин пользовался в Кувейте. В Ираке не удастся выходить на связь, свободно разъезжая по пустыне. О сколь-нибудь продолжительных сеансах связи не могло быть и речи, поэтому, кроме антенны, радиостанции и перезаряжаемых серебряно-кадмиевых аккумуляторов, в корзине был спрятан еще и магнитофон, но не обычный, а особый.
Когда человек изобретает принципиально новый прибор, его первые образцы обычно бывают громоздкими, неуклюжими и неудобными в работе. По мере совершенствования прибора он видоизменяется в двух направлениях: его «начинка» делается все сложней и сложней, а работать с ним становится все проще и проще.
