Она легла рядом с генералом, укрыла его и себя одной простыней, оперлась на локоть и, прижавшись сбоку грудью к его лицу, принялась другой рукой гладить его по голове и щекам.
– Мой бедный медведь, – мурлыкала она, – ты очень устал, да? Ты слишком много работаешь, мой великолепный любовник. Тебя заставляют слишком много работать. Что там было сегодня, а? Совет ставит новые задачи, а решать их всегда приходится тебе одному. А? Расскажи Лейле, ты же знаешь, твоей маленькой Лейле можно говорить все.
И генерал Кадири рассказал.
Чуть позже, когда уставший от арака и секса генерал крепко заснул и захрапел, Лейла потихоньку ускользнула в ванную и заперлась там. Потом, усевшись на унитаз и положив на колени поднос, она мелкой арабской вязью записала все, что рассказал ей генерал. Еще позднее, уже утром следующего дня, она передала скатанные в рулончик тонкие листки, которые спрятала на случай проверки в выпотрошенный тампон, тому, кто щедро ей платил.
Она понимала, что это очень опасно, но трудно было устоять перед соблазном двойной оплаты за одну работу. Лейла мечтала когда-нибудь разбогатеть, разбогатеть настолько, чтобы можно было навсегда уехать из Ирака и где-нибудь, например в Танжере, открыть собственную школу, где у нее будут прекрасные девочки, с которыми она будет спать, и марокканские мальчики-слуги, которых она станет стегать плетью, когда у нее появится такое желание.
Если система внутренней безопасности в банке «Винклер» подорвала веру Гиди Барзилаи в собственные силы, то две недели слежки за Вольфгангом Гемютлихом едва не свели его с ума. Этот австрийский банкир был просто несносен.
После того, как наводчик опознал Гемютлиха на фотографиях, за банкиром тут же установили наблюдение и для начала проводили его от банка до дома. Оказалось, что банкир живет за парком Пратер. На следующий день герр Гемютлих, как обычно, отправился на работу, а бригада из отдела Ярид наблюдала за его домом, дожидаясь, когда фрау Гемютлих уйдет за покупками. Входившая в состав бригады девушка пошла за ней, чтобы при необходимости по радио предупредить своих коллег о возвращении хозяйки дома. Впрочем, жена банкира отсутствовала два часа, что было более чем достаточно.
Для бригады из отдела Невиот войти в дом не было проблемой. В гостиной, спальне и в телефонном аппарате были установлены подслушивающие устройства. Весь дом быстро и профессионально обыскали, не оставляя следов, но ничего интересного не нашли. Там были обычные документы: паспорта, свидетельства о рождении и о браке, купчая на дом, даже выписки из банковского счета. Все документы сфотографировали, но и беглого взгляда на личный счет герра Гемютлиха было достаточно, чтобы убедиться, что никаких следов растраты денег банка «Винклер» здесь нет и в помине; не исключалась даже такая кошмарная возможность, что герр Гемютлих – действительно абсолютно честный человек.
В ящиках гардероба и в тумбочках спальни не было ни малейшего намека на какие-либо эксцентричные привычки хозяев – самый удобный повод для шантажа респектабельных представителей среднего класса. Шеф бригады отдела Невиот, видевший, как фрау Гемютлих уходила из дома, не был удивлен.
Если личный секретарь герра Гемютлиха напоминала серую мышь, то его жена походила на скомканную и выброшенную за ненадобностью банковскую квитанцию.
К тому времени, когда девушка из бригады Ярид пробормотала по радио, что жена банкира направляется домой, эксперты из бригады Невиот уже закончили работу и покинули дом Гемютлихов. Парадную дверь закрыл мужчина в форме служащего телефонной компании, а остальные вышли через черный ход и сад.
С этого момента бригада Невиот, укрывшись в автофургоне, который стоял чуть дальше на той же улице, записывала на магнитную ленту каждое слово, произнесенное в доме Гемютлихов.
Через две недели отчаявшийся шеф бригады Невиот сообщил Барзилаи, что они не записали и одной кассеты. В первый вечер супруги произнесли восемнадцать слов. Она сказала: «Вот твой ужин, Вольфганг». Ответа не последовало. Она спросила, можно ли ей купить новые занавески, и получила отказ. Потом он сказал: «Завтра рано вставать, я ложусь спать».
– Он говорит это каждый вечер; у меня такое впечатление, что одну и ту же фразу он произносит по меньшей мере последние тридцать лет, – пожаловался шеф бригады.
– А как насчет секса? – спросил Барзилаи.
– Гиди, ты шутишь. Они даже не говорят на эту тему, где уж тут трахаться.
Все другие попытки найти какой-то изъян в характере или поведении Вольфганга Гемютлиха оказались такими же безрезультатными. Он не играл в карты, не увлекался мальчиками, ни с кем не общался, не ходил в ночные клубы, у него не было любовницы, он не шастал в квартал с красными фонарями. Лишь однажды он вышел из дома в необычное время, и бригада Моссада воспрянула духом.
После ужина, когда уже стемнело, герр Гемютлих, облаченный в темное пальто и шляпу, пешком пошел по темным пригородным улочкам. Примерно через пять кварталов он остановился возле какого-то частного дома.
Гемютлих постучал. Ему пришлось немного подождать; наконец гостя впустили и закрыли за ним дверь. Тут же за плотными шторами первого этажа зажегся свет. Прежде чем дверь закрылась, один из израильских наблюдателей успел заметить мрачного вида женщину в белой нейлоновой блузке.
Может, там эротические бани? Массирующий душ, сауна, в которой две здоровенные девки охаживают клиента березовыми вениками? Проведенная на следующее утро проверка показала, что женщина в блузке была пожилой педикюршей, которая изредка работала на дому. Вольфгангу Гемютлиху удаляли старые мозоли.
Первого декабря Гиди Барзилаи получил подтверждение из Тель-Авива, от самого Коби Дрора. Барзилаи напоминали, что его операция не может продолжаться вечно. Организация Объединенных Наций уже предъявила Саддаму ультиматум, установив крайний срок вывода иракских войск из Кувейта – 16 января. Потом будет война. Давай, работай, не спи.
– Гиди, мы можем следить за этим сукиным сыном, пока геенна огненная не замерзнет, – сказали шефы двух бригад своему начальнику. – В его жизни нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Мы отказываемся понимать этого ублюдка. Он не делает ничего, решительно ничего, что можно было бы использовать против него.
Барзилаи нужно было принимать решение. Конечно, можно похитить его жену и потом пригрозить мужу, что ему лучше пойти на сотрудничество, иначе… Беда в том, что этот обтянутый кожей скелет скорее плюнет на свою жену, чем украдет бумажную салфетку в ресторане. Или, что еще хуже, обратится в полицию.
Можно похитить самого герра Гемютлиха и поработать с ним. Но рано или поздно он вернется в банк, а оказавшись там, заорет благим матом и тут же закроет счет Иерихона. А Коби Дрор приказал действовать наверняка и не оставлять следов.
– Переключаемся на секретаршу, – решил Барзилаи. – Личные секретарши часто знают не меньше своего босса.
И обе бригады Моссада переключили внимание на не менее скучную и серую фрейлейн Эдит Харденберг.
