— Думаю, что получится, — после долгой паузы вынес вердикт Мэйсон. — С гримом, причесоном, одежонкой, контактными линзами. Да еще если со сценарием порепетировать, суфляж пустить бегущей строкой… Все будет тип-топ. — Он постучал ногтем по фото Проповедника: — А этот парень, он с голосом или без?
— Да вроде как разговаривает, иногда.
— Вот как? — Мэйсон напрягся. — За голос ручаться не могу.
— Ничего, — успокоил Ловец. — Голосом я сам займусь.
Капитан Мэйсон — теперь уже просто мистер Мэйсон в элегантном цивильном костюме — вылетел с прессом баксов в Голливуд и обратно возвратился уже в компании мистера Суареса. Артиста поселили в комфорте сетевого отеля, всего в получасе езды от Форт-Юстиса. А чтобы гость не скучал, не бродил и не исчезал, сторожем к нему приставили отпадную блондинку в чине капрала, наказав ей сослужить стране службу: ближайшие сорок восемь часов не давать калифорнийскому гостю покидать пределы отеля и одновременно не давать ему забуриваться к себе в номер — во всяком случае, на весь этот срок.
Уж неизвестно, действительно ли мистер Суарес поверил, что его услуги требуются для съемок «арт-хауса» по заказу денежного ближневосточного клиента. Есть у фильма сюжет или нет, этого персонажа, похоже, не заботило нисколько. Он просто по-человечески наслаждался роскошью своего номера с баром, полным шампанского, суммой, которой не заработать и за несколько лет рекламы барбекю, ну и понятно, близким обществом блондинки, запросто способной тормозить своим видом транспортный поток. В этом же отеле капитан Мэйсон зарезервировал конференц-зал, упредив артиста, что послезавтра здесь состоятся кинопробы.
Съемочная группа прибыла на двух машинах без номеров и с фургончиком оборудования. В конференц-зале все окна оклеили черной бумагой на скотче, после чего установили примитивные декорации. Состояли они в основном из пришпиленного к стене полотнища, тоже черного, с изречениями из Корана, написанными арабской вязью. Полотнище было изготовлено в мастерской одного из павильонов Форт-Юстиса — точная копия задника, бессменно висящего на всех вещаниях Проповедника. А перед задником поставили простое деревянное кресло с подлокотниками.
По другую сторону зала столы, стулья и огни подсветки создавали две рабочих зоны, «костюмерную» и «гардеробную» (зачем все это, никто из снимающих понятия не имел).
Оператор установил на штативе камеру лицом к стулу, куда для настройки диапазона, фокуса и резкости сел один из его коллег. Звукооператор проверил «уровни». Заведующий телесуфлером установил под объективом камеры экран, чтобы взгляд актера при чтении был направлен прямо в объектив.
Благополучно доставленного мистера Суареса отвели в «костюмерную», где его с халатом и головным платком дожидалась солидного вида старший сержант (как и вся группа, в «гражданке»). Все эти восточные причиндалы отобрал из кучи реквизита Ловец; оставалось лишь сделать «тонкую доводку», с которой костюмерша, располагая фотоснимками Проповедника, справилась сама.
— Так мне что, по-арапски, что ли, разговаривать? — заупрямился поначалу Тони Суарес. — Мне про арапский никто не говорил!
— Никакого арабского, — заверил его мистер Мэйсон, который, оказывается, был здесь за режиссера. — Всего делов: зачесть несколько фраз. Четко произносить их даже необязательно. Надо просто вчитаться и проговорить вот это. Главное, чтобы совпадало движение губ.
Он протянул артисту листок с текстом на английском.
— Блин, да тут язык сломать можно. Галиматья какая-то.
Вперед выступил человек постарше, который все это время молча стоял у стены.
— А вы попробуйте сымитировать меня, — предложил он и произнес слова с несколько странноватым выговором.
Суарес попробовал. Как у этого спеца, у него, конечно, не получилось, но губы все-таки шевелились правильно; с дубляжом потянет. Тони Суарес занял место на стуле. Через час можно было приступать к съемке.
Опытный гример углубил артисту цвет кожи, и она стала смотреться более смуглой. Были наложены черная борода и усы. На голову лег шемаг. Преображение завершили контактные линзы, придавшие глазам Суареса завораживающий янтарный оттенок. Когда актер встал и обернулся, перед собой Ловец увидел Проповедника. Да, именно его.
Тони Суареса подвели к креслу, усадили. Фокусировку камеры, уровень звука и суфлирующий экран слегка подкорректировали. Предварительно актер с час провел на гримерном стуле, вникая в текст, который ему предстояло считывать с экрана. Слова он в целом запомнил, и хотя произношение было неважнецкое, запинаться он перестал. Что, собственно, и требовалось.
— Поехали, — командно махнул рукой Мэйсон. Когда-нибудь, даст бог, он будет адресовать эти слова Брэду Питту и Джорджу Клуни. А пока можно и статисту.
Суарес заговорил. Старший спец что-то сказал Мэйсону на ухо.
— Помрачнее, Тони, — указал Мэйсон, — и эдак, знаешь, поторжественней. Это же проповедь. Ты Великий визирь и выговариваешь султану за все его промахи, а он только слушает и кивает, потому что ты во всем прав. Ну-ка, давай еще раз, сначала. И почетче.
После восьми дублей Суарес спекся. Ловец скомандовал «стоп». Достаточно.
— Ну что, народ, шабаш, — махнул рукой Мэйсон. Ему нравилось это разбитное словцо.
Бригада не заставила себя ждать и быстро разобрала все немногое, что построила. Тони Суарес переоблачился в джинсы и майку — снова чисто выбритый, припахивающий дезодорантом. Костюмерную и гримерную утащили обратно в фургон. Туда же последовал свернутый задник. Окна очистили от скотча и черной бумаги.
За это время техник в предварительном режиме воспроизвел Ловцу пять сравнительно удачных дублей этой небольшой речи. Из них Ловец выбрал тот, что получше, а остальные велел стереть в своем присутствии.
Голос и акцент актера были чисто калифорнийскими. Ну да ничего: Ловец слышал одного британского пародиста, копировавшего голоса знаменитостей так, что публика в зале просто каталась. Можно будет завлечь его сюда на денек, хорошо заплатить. А техники ноль в ноль наложат артикуляцию.
Конференц-зал отошел обратно отелю. Тони Суарес неохотно выписался из своего раешника и был отвезен в аэропорт на ночной рейс в Лос-Анджелес. Бригада из Форт-Юстиса, которой до дома было не в пример ближе, возвратилась на базу уже к вечеру.
День выдался забавным, но ни о каком Проповеднике они слыхом не слышали, а потому понятия не имели о том, что же они такое отсняли. Знал об этом только Ловец. Он чувствовал, что с запуском в Интернет смонтированного материала в недрах джихадизма поднимется подлинный хаос.
Человек, сошедший с турецкого авиалайнера в аэропорту Могадишо, имел при себе датский паспорт и прочие бумаги на пяти языках — в том числе на сомалийском, — удостоверяющие, что он работает в «Фонде помощи детям». Но, несмотря на фамилию Йенсен и блондинистые волосы, резко выделяющие его на фоне бредущих рядом сомалийцев, был он вовсе не датчанин, а агент «Моссад» из отдела общего шпионажа. Накануне из аэропорта Бен Гурион он прилетел в кипрскую Ларнаку, а оттуда, сменив имя и национальность, вылетел в Стамбул.
