Он продолжал смотреть в окно.
— Я не одобряю всего, что делает мой хозяин, мадам.
Грейс удивилась.
— Зачем тогда работать у него?
Наконец-то Биддл взглянул на нее с недоумением.
— Это же самый модный джентльмен! О чем вы думали?
Вот как, подумала про себя Грейс, когда Биддл снова принялся изучать пробегающий за окном пейзаж. Не получится никаких доверительных бесед о Диккане, о службе у него или о жизни дипломата. Чем бы ей еще заняться следующие пятьдесят миль?
Ей следовало бы поспать, но ехать было очень неудобно. Дуврская дорога оправдывала свою репутацию, и они то и дело подпрыгивали на ней. Когда польет дождь, станет только хуже. Всякий раз, находясь в экипаже после своего возвращения в Англию, Грейс смотрела из окна на окружающий пейзаж. Это было для нее своего рода откровением. За свою жизнь она успела пожить в Индии, Египте, Америке и Вест-Индии. Была на Цейлоне, в Турции, Италии, Испании, любовалась разнообразными экзотическими видами. Но у нее никогда не было возможности как следует разглядеть собственную страну.
Теперь она поглощала мелькавшие за окном виды с жадностью изголодавшегося человека. Зеленая холмистая мирная земля чистеньких ферм и деревенек из выбеленных известкой домов, крытых тростниковыми крышами, необычных постоялых дворов из дерева и кирпича, внушительных каменных замков, словно их все искусно расположил опытный садовник, чтобы они еще больше подчеркивали красоту этой земли. Грейс могла поклясться, что это самая ухоженная страна, какую она когда-либо видела.
Но сейчас не стоит праздно глядеть в окно. Иначе у нее будет слишком много времени, чтобы думать о только что случившемся. О том, что еще может произойти в ее жизни.
Внезапно она снова вспомнила последний поцелуй Диккана. Какими удивительно нежными были его губы, какая гладкая щека и мозолистый кончик большого пальца. Ее охватило непреодолимое желание прижаться к этому мужчине, она была словно околдована его сильным, красивым телом, которое находилось так близко, жаром, исходившим от его кожи.
Неужели он не понимал, как мучил ее, все откладывая то, что должно было свершиться в ночь после заключения брака? Не чувствовал, как она боится? Как волнуется? Как надеется? Конечно, Грейс в общих чертах имела представление, как все это выглядит. Она смогла бы описать этот процесс на хинди, португальском, французском, латинском, испанском, урду и кри. Усвоила, как все происходит. И, долгое время ухаживая за ранеными солдатами, знала, как это выглядит. Даже знала, как это называют мужчины, когда рядом нет женщин.
Член, пенис, фаллос. Некоторые даже называли его по имени, словно могли с ним разговаривать. Больше всего Грейс понравилось, как сержант из отряда ее отца, не зная, что она его слышит, называл свое достоинство «мистер Шип». И как после этого девушка может воспринимать все это серьезно?
Но встретив Диккана, Грейс стала придерживаться иной точки зрения. Она имела возможность наблюдать его напряженный, твердый член. Ей всегда казалось, что изображенные на стенах храмов фаллосы выглядят преувеличенными. Но увидев Диккана, она была вынуждена признать свое заблуждение. От одной мысли об этом по ее спине вновь побежали мурашки. Ей хотелось прикоснуться к нему, узнать, действительно ли он столь загадочен. Нежный и твердый. Как это сочетается?
Тело Грейс уже не повиновалось ей, и ее охватило все возраставшее возбуждение. Она поборола внезапное стремление пересесть, как будто это могло спасти ее от чувства приятного волнения внизу живота. Вся кожа словно натянулась, а грудь, ее маленькая, непримечательная грудь, стала слишком чувствительной, как будто ее кололи иголочками. Грейс чувствовала беспокойство, нетерпение и вся превратилась в натянутую струну. На языке она ощутила незнакомый вкус и поняла, что это скорее всего вкус напряженного ожидания.
Она резко сменила положение. Так не годится. Ей надо чем-то заняться, отвлечься.
Списки. Ей надо заняться составлением списков. Это всегда входило в ее обязанности — предусмотреть все до мелочи, чтобы отцу в лагере было удобно, чтобы его не отвлекали бытовые мелочи. А теперь пора было подумать о своем новом доме. Хавели в Индии. Фермерский дом в Португалии. Единственное различие в том, что теперь она будет заботиться не о своем отце, а о муже. О человеке с удивительно мозолистыми руками и волшебными губами. О собственном муже, распахнувшем перед ней дверь, которую Грейс давно считала для себя закрытой, и давшем ей шанс иметь дом, семью. Не существовать на задворках, а жить полной жизнью.
Прислуга, подумала она, отчаянно роясь в сумочке в поисках неизменного блокнота и карандаша. Ей понадобится прислуга. Конечно, у нее есть Бридж и Шон. Шон всегда был рядом, сначала денщиком у ее отца, а потом, когда случайно угодившее пушечное ядро лишило его ноги, делал любую работу и стал другом Грейс. Бридж появилась позже. Но именно она научила Грейс, как вести хозяйство. Остальные слуги могли остаться в Лонгбридже, там им будет безопаснее и удобнее. Грейс не могла представить, чтобы Радхика и Бханвар согласились жить в Лондоне.
Итак, прислуга. Скорее всего о водопроводе и мерах безопасности уже позаботились. Значит, остались дом, еда и удобства. Мебель. Гардероб. Грейс подчеркнула последнее слово и добавила ночную рубашку. Конечно, ей понадобится новая. Диккан не захочет видеть ее старую рубашку. Слишком вытертая, простая и не волнующая воображение.
Конечно, скорее всего у Диккана вообще нет особого желания ее видеть. Она не забыла смятения на его лице, когда он обнаружил ее в комнате обнаженной. Грейс поежилась. Через несколько дней Диккан Хиллиард займется с ней любовью. Но если она будет об этом думать, то просто не сможет пережить все эти долгие часы. Поэтому Грейс решительно согнулась над листком бумаги. Ей надо составлять списки. Сейчас это главное.
* * *
Он будет заниматься любовью с Грейс Фэрчайлд. Нет, поправил себя Диккан. Он будет заниматься любовью со своей женой. Как же болит голова: сколько неожиданного произошло за последние дни.
Ему следовало бы думать о встрече с Маркусом Дрейком. Он опоздал, был скомпрометирован и не смог спасти Эвенхема. Сейчас ему потребуется все мастерство дипломата, чтобы объяснить правительству весь драматизм складывающейся ситуации. Но вместо этого он скакал на неутомимом Гадзуксе и думал об оставленной им женщине. О новой жизни, которая у него началась. О том важном, что он должен сделать. Одна мысль об этом повергала его в дрожь.
Если бы только Грейс не была так мила. Она ему нравилась. Но совершенно очевидно, что в результате он причинит ей боль. Да, он исполнит свой долг. В конце концов, Диккан не виделся со своей любовницей уже две недели — слишком большой срок — и в результате сегодня утром проснулся весь возбужденный. Не потому, что ему очень хотелось в туалет. И не потому, что в его постели лежала женщина. Даже держа в объятиях это длинное, худое тело, он испытывал прилив нахлынувшей страсти, которую должен был утолить сию же минуту.
А этот последний поцелуй. Он хотел всего лишь целомудренно чмокнуть Грейс, чтобы немного сгладить нанесенное гренадером оскорбление. Но по какой-то неизвестной причине все вышло иначе. Поцелуй оказался нежнее, длительнее, и Диккану казалось, будто он медленно пьет прохладный сладкий лимонад. Конечно, виной всему последствия отравления опием. И даже сейчас воспоминания об этом поцелуе заставили его испытать минутное возбуждение.
