— Извини. Я просто привыкла к тому, что ты
только мой. Я даже не представляю, что может быть по-другому. Скажи, она лучше
меня? Ты хочешь со мной развестись? Ты говоришь ей обо мне гадости? Неужели ты
меня больше не любишь?
Я посмотрела на Павла глазами, в которых была
такая чудовищная душевная боль, что он просто не выдержал и, взяв меня на руки,
понес в спальню. Положив меня на кровать, он сел рядом и как-то устало сказал:
— Если ты хоть еще раз залезешь в мой телефон,
я от тебя уйду.
— Я больше не буду, — сквозь слезы произнесла
я. — Паша, а ты меня еще любишь?
— Люблю, — без особого энтузиазма ответил он.
— А ее?
— Кого ее?
— Ту, которая называет себя пупсиком.
— Не спрашивай меня об этом. Дай мне,
пожалуйста, время во всем разобраться. Потерпи.
— Сколько?
— Думаю, еще недолго.
— И что тогда? У нас будет все как раньше?
— Не знаю. Я пока сам ничего не знаю.
— А вдруг я умру?
— От чего?
— От горя.
— Не умрешь. Все будет хорошо. Давай спать.
Завтра очень тяжелый день.
Павел лег рядом со мной, положил руку на мою
талию и, закрыв глаза, через несколько минут провалился в сон. Я лежала рядом с
ним, боясь хоть немного пошевелиться, и ненавидела себя за свою слабость.
Совсем недавно мой супруг признался мне в том, что у него есть любовница, а я
держусь за него, как утопающий за соломинку и, несмотря на его предательство,
готова ему простить все, только бы он остался со мной.
Наверно это так унизительно выглядит со
стороны, но я не хочу думать о том, что подумают окружающие. Я просто все еще
люблю этого человека и не хочу его потерять. Почему я не могу побороться за
своего любимого и за отца своего ребенка?
Я не знаю, что будет дальше и как я смогу это
пережить. Быть может, после этого я постарею, поседею, сойду с ума, загремлю в
психушку, забуду, что такое чувство собственного достоинства, буду себя
ненавидеть и перестану себя уважать, но я очень сильно хочу сохранить семью и
быть рядом только с этим человеком. Никого другого мне больше не надо. Ведь мы
несколько лет выстраивали наш мир, так бережно к нему относились, так дорожили.
Неужели я позволю разрушить этот мир какой-то хищной бабе, которая принесла в
наши отношения столько боли и отчаяния?
Даже если она поставила перед собой цель
увести моего мужика, то она должна четко знать, что мой мужик не уводится,
потому что есть Я, а со мной подобные номера не проходят. Если мой муж
окончательно потерял голову и рассудок, то я пребываю в здравом уме и твердой
памяти. Муж болен, а я здорова. Здоровый не может бросить больного и должен
сделать все возможное, чтобы тот излечился и стал прежним.
Глава 3
Я уснула почти под утро, а когда проснулась,
то увидела, что Пашки уже нет рядом. Ушел на работу. На кухне возилась моя
мать, которая жила на соседней улице и иногда по утрам приходила к нам для
того, чтобы отвести внука в детский сад. Накинув халат, я тут же прошла на
кухню и, сделав себе чашку кофе, спросила:
— Пашка давно ушел?
— Еще восьми не было. Он же всегда рано
уходит. Я только в квартиру зашла — чувствую, дорогим одеколоном пахнет. Он же
у тебя вечно такой разодетый, прямо гусь ряженый.
— Работа у него такая, — заступилась я за
Пашку. — Он должен хорошо выглядеть.
Мать всмотрелась в мое бледное лицо и как-то
обеспокоенно спросила:
— Ксюша, а что у тебя такие синяки под
глазами? Не выспалась, что ли?
— Что-то я плохо себя чувствую.
— Заболела?
— Сама не знаю, но чувствую себя неважно.
— С Пашкой, что ли, поссорились?
Как бы я ни пыталась скрыть от матери все, что
происходило в моей семье, но она всегда меня чувствовала и могла прочитать по
моим глазам, что творится у меня в душе.
— Да, между нами не все гладко.
— Думаешь, я этого не знаю?
— Откуда?
— Да ты сама себя вся съедаешь. Похудела,
подурнела. Вечно бледная ходишь. Прямо на смерть вся похожа. Я когда сегодня в
квартиру пришла, сразу поняла, что ты ночью валерьянку пила да различные
успокоительные микстуры. Одну бутылку ты даже ночью разбила. Запах по всей
квартире. Я полы на кухне все перемыла. Доченька, что ж ты с собой делаешь?
Разве можно так из-за мужика убиваться.
— У него есть другая, — ледяным голосом
произнесла я и почувствовала, как заколотилось мое сердце.
— Может быть, ты сама все придумала?
— Он вчера сам мне во всем признался.
— Он что, из семьи уходит? — не на шутку
перепугалась мать.
— Пока нет.
— Что значит "пока"?
— Вот так — пока.
— А что, может уйти? — мать обессиленно
опустилась на стул и вытерла мокрые руки о фартук.
— Мама, ну что ты себя ведешь, как маленькая?
Ты что, не знаешь, что с мужиками бывает, когда они не головой, а другим местом
думают? Страсть сейчас у него. Дикая, сумасшедшая страсть. Что-то ему сейчас
объяснять и читать нотации бесполезно. Он меня еще больше ненавидеть будет.
— А как же ты? Как же ребенок?
— Все это отошло для него сейчас на второй
план. У него в голове своя каша. Одним словом, он просит время для того, чтобы
сам мог во всем разобраться и сделать вывод, кто же ему дороже.
— Вот кобель! — только и смогла сказать мать.
— Это он у тебя, значит, время попросил?
— Попросил, — как-то обреченно ответила я. —
Попросту он хочет, чтобы я ему трахаться не мешала и не скандалила, когда он
приходит по ночам. Так что, гарантии, что он останется в семье, нет.
— И что ты намерена делать? — окончательно
расстроилась мать.
— Ждать.
— Чего? У моря погоды?
