Дитя Камня и Железа. Наполовину.
Светловолосая. Зеленоглазая.
Почти сгоревшая, ей немного оставалось, но упрямо отталкивавшая руки Виттара. Ее жара хватило, чтобы согреть Одена, а значит, Виттар будет терпеть это недоразумение и сделает все, чтобы она жила и была по возможности довольна жизнью.
— Проверили, — снова согласился король. — И сочли не представляющей опасности. Я знаю. Только… помнишь Саварж?
Не крепость, но город, добровольно перешедший под руку короля. За полтора года до окончания войны, за год до вылета черных драконов.
Открытые ворота. Улицы.
Парад и речи.
Губернатор, который сгибался не то от избытка подобострастия, не то под тяжестью собственной цепи. И бархатная подушка с золотыми кистями, на которой возлежал символический ключ.
Бал в ратуше.
Светлое местное вино, легкое, казавшееся таким… неопасным.
Тосты во славу короля. Предвечной жилы. За успех похода…
Жареные перепела. Ягнячьи ребрышки в ежевичной подливке. Седло тура. И голова же его, которую выносят на посеребренном блюде. Рога зверя обернуты фольгой, а в глазницы вставлены куски хрусталя.
Мясо нарезают тончайшими ломтиками… и подают Виттару.
Он сидит по правую руку Стального Короля. Он пробует все, что подают правителю. И кусок мяса разрезает пополам. Оно нежное, и ароматные травы подобраны чудесно.
А голова начинает кружиться минут через пять…
Яда нет в мясе. Яда нет в вине.
Там лишь части, которые собираются в одно целое… и счастье, что Стальной Король устойчив в своих предпочтениях. Виттар горел четыре дня, но выжил.
— Я почти уверен, — Стальной Король отворачивается от окна, — что подозрения безосновательны, но…
…но лучше не рисковать.
Разум согласен с королем. Что же касается сердца, то… Оден будет жить.
И значит, все наладится.
— И, Виттар, ты нужен мне здесь. — Король дернул кружевную манжету, пытаясь прикрыть пятно. Надо полагать, уже вечером он вспомнит о старой привычке и перчатках из тонкой лайки.
Когда-то они были в моде.
Месяца три, а то и четыре… и мало кто знал, что стоит за модой.
— Сверр? — В папке из тонкого картона лежали отчеты, сколотые массивной медной скрепкой, и мятая листовка.
Убийство в доках.
Двойное убийство в пригороде.
Исчезновение семьи в Картон-Хаус, залитый кровью дом и след, который вывел к болотам.
Труп, повешенный на королевском путевом столбе, изрядно обглоданный, по официальной версии — волками.
Все погибшие — полукровки, хотя из альвинов был только последний.
— Он пока еще держит стаю. — Король смотрел на бумаги с выражением величайшего отвращения. — И он не глуп. Успевает уйти до облав… держится болот.
Следит.
Выводит стаю. Позволяет рвать.
Есть.
И отзывает раньше, чем появляется гвардия.
Дороги наверняка перекрыты. И болота оцеплены, но слишком они велики, чтобы поймать призрака.
— Пока получается… сдерживать слухи. — Король пальцем указал на листовку. — Но прокламации их… находят отклик.
«Новому миру — чистая кровь!»
— Перемены, как ты понимаешь, многим не по нраву.
«Кровь никогда не лжет, лжет только примесь. Нет ничего печальнее, чем наблюдать за ничтожеством, барахтающимся меж двумя потоками крови, текущей в его жилах, неспособным определить, кто он есть. Такие существа от рождения — моральные утопленники, и уничтожение их есть благо и первейшая задача любой расы».
Стальной король вновь повернулся к окну, предоставляя Виттару возможность самому сделать выводы.
Новый закон.
Отобранное право сохранить чистоту крови.
И ослабление.
Так они видят, неспособные признаться самим себе в том, что виноваты в смерти собственных детей. Смотрят друг на друга, пытаясь понять, кто первым уступит королю. Ждут.
«И нет преступления страшнее, чем преступление против своей крови…»
— Их где-то печатают. — Виттар закрыл папку.
— Уже нет. Но многие прочли.
И согласились.
— Некоторые идеи альвов нашли весьма живой отклик в умах. — Стальной Король убрал папку в верхний ящик стола. — И может случиться так, что на призыв откликнутся… решат, что смерть полукровки — это благо.
А это куда опасней одичавшей стаи. И безумец вполне может стать символом.
Сверр из рода Лунного Железа должен умереть.
Быстро.
И по возможности тихо.
— Я займусь. — У Виттара зачесался шрам на животе.
На этот раз поединка не будет.
Охота. Травля.
И точка в затянувшейся игре.
— Хорошо. — Король поднялся и сделал знак следовать за собой. Он шел, почти не опираясь на трость, которую продолжал носить с собой. — Остался открытым один вопрос, решить который, надеюсь, получится быстро…
Виттар вздохнул: решение было очевидно.
И вмешательства короля не требовало.
— Видишь ли, у меня нет ни малейшего желания ссориться со своим мастером-оружейником.
Брокк из рода Белого Никеля нервно расхаживал по кабинету. Правая рука была заложена за спину, пальцы левой сжимались и разжимались, словно Брокк пытался удержать нечто невидимое.
Королю он поклонился, а вот присутствию Виттара был не рад.
Злится за то предложение?
Оно было выгодным. И запроси Брокк собственную цену, Виттар выплатил бы, не раздумывая.
— Прошу, — король занял кресло и указал на два, оставшихся свободными, — присаживайтесь. Полагаю, разговор будет непростым. Итак, я вкратце изложу суть, чтобы убедиться, что все понял верно. Между твоим, Виттар, братом и твоей, Брокк, сестрой было заключено устное соглашение.
Оружейник кивнул.
— И обе стороны участвовали в ритуале совершенно добровольно? Без принуждения?
— Да, но…
Король остановил Брокка жестом:
— Однако ни твоя сестра, ни Оден не имели понятия о некоторых… нюансах ритуала?
Виттар мог бы поклясться, что королю данное разбирательство доставляет немалое удовольствие.
— В частности, о том, что его многократное… повторение способствует стабилизации источника. Более того, привязывает источник к… тому, кто его открыл…
Брокк хмурится.
Не скалится, держит себя в руках, вернее, в руке, пальцы которой сжались.
