— …и наоборот.
Оден не выживет без девчонки, в этом вся суть, а остальное — детали.
— Насколько я понимаю, — завершил речь Стальной Король, — в данном случае выбор не так и велик.
— Моя сестра не будет игрушкой для… — Брокк осекся, и пальцы со скрипом разжались. — Я не позволю использовать ее…
— Тогда она умрет. — Виттара и злило упрямство этого калеки, и восхищало. Оно было алогично, и в то же время чутьем Виттар понимал — правильно.
— Выход очевиден… — Передать девушку под опеку рода Красного Золота. В конце концов, ее никто не собирается обижать. — Если эти двое так нужны друг другу и если эту связь нельзя разорвать, не причинив вреда, то следует смириться с неизбежным. И заключить брак.
После этой фразы воцарилась напряженная тишина.
Стальной Король вытянул руки, обнимая резных львов на подлокотниках кресла.
— Но… — Брокк стянул перчатку, под которой обнаружилась железная кисть.
Виттару доводилось слышать о несчастном случае, произошедшем еще до войны. И еще о том, что молодой мастер предпочитал скрывать увечье, которое пошатнуло позиции и без того не самого сильного рода. Если бы не вмешательство короля…
— Для твоей сестры, полагаю, это лучшая партия из возможных.
Брокк мотнул головой, не то соглашаясь, не то запирая в себе возражения.
— Этот брак укрепит позиции твоего рода, не говоря уже о том, что опасениям не останется места. Девушка будет защищена настолько, насколько это возможно.
Железные пальцы бесшумно разжались, и Виттар увидел каплю масла, стекающую по тыльной стороне ладони.
— Что же касается Одена, то я готов выслушать твои, Виттар, аргументы. — Король коснулся кончиками пальцев подбородка и кивнул, позволяя говорить.
— Она наполовину альва.
— Это сложно не заметить, но… она признана родом. Виттар, ты же не станешь отрицать, что твой брат не в том положении, чтобы выбирать. Его… болезнь в глазах многих столь же сомнительна, как и лекарство от нее.
И среди высших невесты для Одена не найдется.
Но есть же малые дома, и… и формально альва относится к такому.
— К тому же, если я правильно понял, им требуется постоянный контакт, в том числе физический. И как ты себе представляешь жизнь… втроем?
Король сказал все, что хотел сказать.
— Объявление о помолвке напечатают в ближайшем номере «Светской хроники». Со свадьбой тоже затягивать не стоит. Полагаю, недели две — достаточный срок…
Достаточный для чего?
Чем больше Виттар думал, тем меньше ему нравились собственные мысли.
Чистая кровь.
Оден. Альва.
Свадьба.
Преступление.
И спокойный, даже умиротворенный взгляд короля.
К концу недели я вполне освоилась в поместье.
Здесь было… хорошо.
Старый дом и глянцевая крыша, за которую цеплялся виноград, но, не удерживаясь на гладких ребрах черепицы, сползал. Стены из крупного камня. Окна. Дичающий сад, в котором как раз выспевали яблоки. Их медвяный аромат мешался с терпким запахом кошеной травы, и я, забираясь на низкие ветви, дремала.
Оден держался рядом. Он усаживался под деревом, обычно с какой-нибудь книгой — библиотека при доме была весьма обширная, — и читал. Когда вслух, когда про себя. Ближе к полудню нас находил управляющий, мелкий суетливый человек, который изо всех сил пытался казаться солидней. Он рядился в твидовые костюмы и ботинки на толстой каучуковой подошве, отчего походка его делалась неуверенной, качающейся. На сгибе локтя он носил трость, а в кармане — монокль, которым, правда, пользовался редко.
Управляющий полагал своим долгом приносить обед лично.
В огромной плетеной корзине находилось место для скатерти, которая торжественно расстилалась на траве. Следом появлялись тарелки и все то же порядком раздражавшее меня столовое серебро.
— Положено, — ответил управляющий, когда я спросила, зачем оно здесь. И еще посмотрел так искоса. Его определенно мучило любопытство, но неприязни я не почувствовала.
Он расставлял закуски и вынимал глиняные горшочки с горячим, вздыхая, что, если бы господа соизволили перебраться в дом, кухарка порадовала бы действительно приличным обедом…
Сегодня у нас был лосось, запеченный с грибами и диким чесноком.
— Спускайся. — Оден отложил книгу, сунув меж страниц сухую травинку.
Я приоткрыла глаз.
— Остынет…
Он протянул руку, и я приняла помощь. А ладонь все еще холодная, моя же, готова спорить, казалась Одену горячей. Он потерся об нее носом и чихнул.
— Кстати, форель разводить сложнее, чем карпов. — Оден усадил меня перед собой.
Почти как раньше.
Почти.
— Почему?
— Для форели требуется чистая проточная вода. — На мои колени легла салфетка с бахромой. — Придется создавать систему прудов, имитирующую горные реки. Это дорого, и сомневаюсь, что в принципе осуществимо.
Лосось был великолепен.
И пироги.
И вообще этот день, последний из оставшихся на мою долю солнечных летних дней. Скоро слетит позолота с берез. И сад, с которым я почти подружилась, погрузится в полудрему.
Мне придется обживаться в доме.
Почему-то эта мысль, прежде невозможная, не вызывает больше отторжения. Уйти? Я не могу уйти от Одена. Или мне не хочется?
Не знаю. Кажется, я запуталась.
А он больше ни о чем не спрашивает, вовсе не заговаривает ни о том, что было в Долине, ни о том, что станет с нами дальше, но просто держится рядом.
Читает книги.
О карпах вот думает, точно и вправду собирается заняться их разведением.
Иногда исчезает на пару часов, возвращаясь взбудораженным, нервным. И тогда сам вытягивает в сад, ходит по дорожкам, без цели и объяснения причин. Вчера я не выдержала и спросила.
А Оден ответил:
— У разведки остались ко мне вопросы. И они… не самых приятных воспоминаний касаются.
— То есть тебя допрашивают?
— Расспрашивают, — уточнил он. — Виттар старается быть тактичным, но некоторые вещи сложно обойти по краю.
Виттар? Я прикусила язык: родной брат Одена его же допрашивает? Старается при этом быть тактичным?
— Эйо, лучше он, чем кто-то совсем чужой.
Не понимаю. И, наверное, не пойму. Я представила, как Брокк задает вопросы, вытягивая малейшие подробности моей лагерной жизни, день за днем… или выспрашивает о том, что я видела в храме… или позже… да, я ему рассказала сама, но ведь того рассказа разведке мало.
