Хаот любопытен.
И Юго оказывается в другой комнате, где тоже кровать, но ящика нет. И вещей нет. Но жарко. Что бы он ни делал - жарко. Ему дают воду, он пьет, не способный напиться. И пробует использовать силу.
Тогда и срывается.
Мир тянет к себе, и Юго, позабыв о том, чего может достичь здесь - в Хаоте нет ученика, который бы не мечтал войти в состав Ковена, получив беспредельную власть и бессмертие, - бежит...
...и вот теперь вернуться? Да ни за что!
И когда зов стихает, Юго смеется. Он слышит темноту, там, за барьерами стен. Он знает, что привело ее в мир. И знает, по какой причине сорвалось Единение.
Это забавно!
Юго пускается в пляс, воет, хохочет, сыплет ругательствами, подхваченными во всех мирах, в которых ему доводилось существовать. А остановившись, падает на пол и дрожит.
Холодно. Снова. Наконец-то. Не снаружи - внутри, как это должно быть. Сердце замедляется, почти остановившись, что тоже правильно. Юго закрывает глаза. Во сне он видит пирамиды, которые плывут и расслаиваются, существуя сразу во многих измерениях. И внешняя, чуждая энергия, переполняет резервуары. На мгновенье исчезают жгуты проводящих каналов, а сеть, подпирающая небо Хаота, раскаляется добела. И трещит.
Вспышка.
Снежинка на ладони. И ветер, прорвавшийся на Пустоши. Он рожден взрывом, беззвучным, но прокатившимся по Хаоту, отраженным зеркалами миров. И одна за другой лопаются струны, которые удерживают Аномалию на месте.
Мир-кораблик качается.
И волны из праха встают одна над другой, летят, спеша добраться до освобожденного пространства. Поземка чертит путь по улицам, ведет за собой ошалевшее небо. И грозовые разряды вязнут в разреженном воздухе... паника. Наверняка, паника.
Плотный кокон, сплетенный магами Первого круга. И те, кто остался по-за чертой этого кокона. Люди. И уже не совсем люди. Совсем даже не они, но тоже гибнущие...
...пожалуй, это был хороший сон. И проснувшись, Юго улыбался темноте. Правда, эйфория прошла, а дыра в ступне осталась. Не то, чтобы сильно мешала - Юго умел терпеть подобные мелкие неприятности, скорее уж раздражала, напоминая о допущенной слабости.
На рассвете он выполз из укрытия.
Пахло паленым. В том, что пожары непременно будут, Юго не сомневался, как и в том, что нынешний его отчет окажется весьма интересен. Тьма всегда позволяла людям раскрыть себя с неожиданной стороны.
- И не стало ни неба, ни земли! - кликуша взобрался на плаху.
Пожар начался на окраине. Но ветер погнал пламя к центру.
- ...ни солнца, ни луны, ни звезд...
Выгорели дотла пять кварталов. Остальные - пострадали в той или иной степени. О жертвах говорили шепотом, словно опасаясь разгневать того, от чьего имени вещал старик в драной хламиде.
- ...и тогда явился тот, кто выпустил огонь, сказав: вот я есть. Я возьму себе жертву малую, дабы не брать большой...
Юго остановился послушать, не столько старика, сколько тех, кто стягивался к площади. В сером мареве лица людей казались ему одинаковыми.
- ...ибо вы отвернулись от меня!
Голос сорвался на крик.
- ...закрыли храм мой. Забыли имя мое.
На губах кликуши выступила пена. Он трясся, но чудом почти удерживался на ногах. И безумный облик его странным образом уживался с человеческими понятиями о святости.
- Я же прислал вам огонь, мор и глад!
Кто-то взвыл и забился в судорогах.
- ...и внемлите вестникам, ибо имя мое - Война!
С обезьяньей ловкостью - куда подевалась немощь - старик спрыгнул с помоста. Юго не ошибся, предположив, что двери храма будут открыты, а первую жертву принесут на ступенях.
- Напоите мир кровью детей ваших. И тогда пребудет мне сил...
В тот миг, когда девушка с перерезанным горлом все же затихла - крови достало, чтобы омыть ступени храма - выглянуло солнце. Что ж, у Кайя Дохерти появилась еще одна проблема.
Трудно быть богом.
Паренька Юго заприметил еще в толпе. Тот слушал, но не так, как остальные, без восторга, хмуро, сосредоточенно. К Храму потянулся, и внутрь бы заглянул, но новоявленный жрец Войны возвестил, что в жилище бога нет места людям.
Паренек присел у ступенек и, сунув пальцы в кровь, зашептал что-то. Молился? Если и да, то эта молитва отличалась от того совокупного воя, которым люди приветствовали солнце.
И Юго подобрался ближе.
- О чем просишь? - шепотом спросил он.
А горло девчонке перерезали профессионально, одним движением. И так, что сам жрец почти не замарался в крови. Где ж это он наловчился так?
Ну да Дохерти сам разберется. Юго подумалось, что рыжему оно в радость будет.
- Не твое дело.
Взгляд у парнишки злой. Волчий. Хороший взгляд.
- Если чего хочешь делать, сам делай, а не богов проси.
Сам - тощий до синевы. И покачивается от слабости.
- Идем, - велел Юго и взял мальчишку за руку, так взял, что рука онемела. - Враги есть?
- Есть.
Не заорал. Не попытался вырваться, так, дернулся и, поняв, что не выйдет, притворился сдавшимся. Но именно, что притворился. Сердце выдает. Дыхание. И губы поджатые упрямо. Думает, что рука отойдет и уж тогда-то...
- Убить задумал?
- Задумал, - согласился мальчишка.
- Но боишься, что не выйдет?
- Они сильнее. И с охраной.
Благоразумие - тоже хорошее качество. Чем дальше, тем больше мальчишка Юго нравился.
- Я тебе помогу.
Не поверил.
- Покажу, что умею. И ты подумаешь, хочешь ли научиться этому.
В глазах - недоверие и интерес. Кажется, парнишка готов на сделку.
- А если я откажусь?
- Я тебя отпущу.
- Врешь, - с уверенностью ответил он.
И чутье имеется. Все-таки удачный сегодня день...
- Вру. Но если сунешься сам, тебя точно убьют. Сколько тебе лет?
- Восемь.
Выглядел ученик - а Юго уже решил, что станет учить этого мальчишку - моложе своих лет, что было плюсом. Минусом - его тело придется разрабатывать, что вряд ли ученику понравится, но... кто и когда спрашивал, чего хотят ученики?
- Если ты их убьешь, то... клянусь честью рода, что буду учиться всему, чему ты сочтешь нужным меня научить, - произнес мальчишка, глядя в глаза. - Я, Сэйл Кайнар, и телом, и разумом, и душой буду принадлежать тебе до тех пор, пока ты сам не освободишь меня от этой клятвы.
Мальчик в ближайшем рассмотрении оказался девочкой.
