- По какому праву?
- По праву твоего опекуна, - Урфин разжал кулак и пошевелил пальцами, пытаясь избавиться от онемения. - Своим видом ты позоришь меня и сестру.
- Это она нажаловалась?
Взрослая детская обида с выпяченной губой и насупленными бровями.
- Я сам достаточно услышал. И увидел.
Молчит. Сопит. И наверняка решает все сделать по-своему, потом, когда Урфин позабудет о решении. Интересно, она себя считает настолько умной или же его - старым идиотом, не способным удержать в памяти собственные же решения?
Девочка забыла, кто оплачивает ее игрушки. А портниха показалась Урфину женщиной вменяемой.
- Во-вторых, твое поведение. Мне не нравится то, как ты позволяешь себе разговаривать с Тиссой. С учителями. С прислугой. Мне неоднократно жаловались, что ты стала непозволительно груба. Скажи, куда подевалась девочка, которая хотела учиться?
- Я учусь.
- Чему?
Взгляд в окно. Ресницы дрожат. Губы поджаты. И все еще упрямо цепляется за веру в собственную правоту. Из принципа.
- Я... Шарлотта говорит, что красивой женщине нужно знать, как одеваться и как себя вести.
- Мы выяснили, что одеваться ты не умеешь, а ведешь себя отвратительно. Дальше.
- Что не так?! - она все-таки вспылила. - Что тебе не нравится?!
- Вам, - поправил Урфин.
- Я все делаю, чтобы... чтобы...
- Чтобы выйти замуж.
Она кивнула и смахнула слезинку с начерненных ресниц.
- Выйдешь когда-нибудь... сейчас, извини, в моем окружении нет людей, которых я бы настолько ненавидел, чтобы предложить тебя в жены.
...не говоря уже о том, что в двенадцать все-таки рановато. Не ее пороть надо, точнее, не только ее.
- Я... Я же красивая!
- Возможно, когда-нибудь станешь. Но и что с того? Давай посмотрим, что ты можешь предложить помимо внешности. Характер? Ты упряма, строптива и избалованна. Безответственна. Эгоистична. Ты думаешь исключительно о себе, а чужие проблемы, пусть даже близких людей, тебя раздражают. Они ведь отвлекают тебя от исключительно важных занятий.
- Я не такая!
Мышцы левой ноги подергивало: Урфин сегодня пересидел за столом. И надо бы позу сменить или хотя бы пройтись, но позже. Уже недолго осталось.
- Я чего-то недопонял? Ты мила, послушна и с радостью помогаешь сестре, когда она просит о помощи? И быть может, тебя и просить не надо? Сама готова? Нет? Тогда разочарую, ты именно такая, как я сказал. А все остальное - это воображение. Идем дальше. Характер у тебя отвратительный. Тогда, быть может, ты исключительно умна? Или талантлива? Учителя говорили, что у тебя есть задатки, но твоя лень их губит.
Слезы по пудре, сморщенный носик. Губы кривятся, чтобы хоть как-то сдержать рыдания. Ничего. Сейчас больно, но потом пройдет. Все еще можно исправить. Пока - еще можно.
- Не буду врать, что внешность не имеет значения. Изначально - имеет, но одной красоты недостаточно.
Все-таки нехорошо бить маленьких девочек. Но иногда - нужно.
После ухода Долэг у него оставалось с полчаса, как раз хватило, чтобы выбраться из-за стола и дойти до двери. Каждый шаг отдавался мучительной болью в пояснице. И Урфин, пользуясь тем, что в кои-то веки один, тихо матерился.
Становилось легче.
Он даже присел, вцепившись в подлокотник кресла. И поднялся. На второй раз не хватит, во всяком случае, в ближайшее время.
Урфин надеялся, что был услышан. Ему очень не хотелось применять более жесткие меры... и так Тисса огорчиться.
На Шарлотте тоже было красное платье. Не замок, а бордель высшей категории. И нынешний вырез куда как смелый, грудь как на выставке, благо, здесь имеется, что выставить.
Белая. Напудренная. И мушка-ромашка на левой присела.
- Вы простудиться не боитесь? - поинтересовался Урфин, переводя взгляд на пресс-папье. С этой дуры хватит принять его любопытство за нечто большее. Слух пустит... и постарается, чтобы до Тиссы дошел.
- О нет! Здесь так хорошо! Никаких сквозняков! - Шарлотта говорила короткими фразами и с придыханием. - Я так бесконечно рада, что вы... уже совсем здоровы.
Скорее уж удивлена, и не сказать, чтобы приятно. Нет, она не испытывает по отношению к Урфину неприязни, но кому нравится ошибаться в прогнозах?
Впрочем, сейчас она почти простила ему такое бессердечие.
- Я тоже рад.
По ней легко читать ее историю. Третья дочь из пяти, семья не особо богата, не слишком знатна, и, пожалуй, брак с Седриком - величайшая ее удача. Так она думала прежде. И мужа, пожалуй, любила. Вот только в доме Деграса и без Шарлотты хватало женщин, которые полагали, будто стоят выше нее.
Шарлотта терпела.
И однажды была вознаграждена. Ласточкино гнездо не принадлежит Седрику, но здесь он - почти хозяин. С ним считаются. Слушают. И Шарлотте впервые за многие годы не указывают на ее место.
Напротив, она почти первая... или даже первая, ведь Тиссе не интересны их женские игры.
И чем больше свободы, тем сильнее кружится голова. Где уж тут соблюдать границы...
- Вы догадываетесь, зачем я вас пригласил?
Нервный вздох. И взгляд из-под ресниц...
- Я... готова служить Вашей Светлости.
И ведь и вправду, появись у Урфина престранное желание заполучить эту женщину в постель, она согласится. Уже согласилась, мысленно найдя себе десяток оправданий. Отсюда и платье это, готовое в любой момент упасть к ногам. И душное облако ароматной воды. И томность движений... взгляд скользит к кушетке.
Да, она появилась в кабинете недавно. И Урфин сам мечтает о том, чтобы использовать кушетку по прямому назначению - спина, несмотря на поддержку корсета, разнылась.
- Я рад это слышать, - он попытался улыбнуться, чувствуя, как левую половину лица сводит судорогой. - В таком случае, вам не составит труда сменить это платье на... какое-нибудь попроще. Кухня - не самое чистое место.
- Кухня?
- Кухня, - подтвердил Урфин. - Вы отправитесь туда.
- Зачем?
- Мужу обед готовить.
Шарлотта открыла рот. И закрыла.
- И потом ужин. Завтрак опять же... в ближайший месяц Седрик ест лишь то, что готовите ему вы. И не приведи Ушедший, он хотя бы раз останется голодным.
Седрика было по-человечески жаль, но ему самому следовало заняться воспитанием супруги. В конце концов, кухарки помогут. Глядишь, и не отравится.
- Но...
- Но если вас что-то не устраивает, то, полагаю, в доме Деграса с радостью примут вас и ваших детей.
