— Приветствую тебя, Дункан Максуэллский, — мягко произнес Эрик. — Как поживает твоя жена?
— У меня нет настоящей жены.
— И Церковь с этим согласна?
— Согласна, — сказал Доминик от двери за спиной у Эрика.
Эрик не обернулся. Он наблюдал за Дунканом немигающими соколиными глазами.
— Значит, дело сделано? — спросил Эрик. Слыша, как мягко звучит его голос, Эмбер хотела закричать что было мочи, предупредить об опасности всех, кто находился в комнате.
— Мне осталось лишь скрепить документ своей печатью, — сказал Доминик.
Эрик и теперь не отвел взгляда от Дункана.
— А ты, Дункан, — спросил Эрик. — Ты с этим согласен?
— Да.
Снова послышатся волчий зов, и снова в ответ раздался пронзительный крик сокола. Эрик зловеще усмехнулся.
— Я требую кровного права, — сказал он. — Поединка.
— Здесь у тебя нет никакой родни, — возразил Дункан.
— Ошибаешься, бастард. Эмбер — моя сестра. Слова Эрика лишили всех дара речи. Но никто не был так поражен, как сама Эмбер.
Эрик взглянул на нее впервые после того, как вошел в большой зал. Улыбаясь почти печально, он протянул ей руку.
— Дотронься до меня, сестра. Узнай наконец правду. Словно в тумане, Эмбер приблизилась к Эрику и положила пальцы ему на руку.
— Ты — дочь лорда Роберта Северного и Эммы Бесплодной, — раздельно произнес Эрик. — Ты родилась через несколько минут после меня. Мы с тобой близнецы, Эмбер.
Истина произносимых Эриком слов прокатилась по Эмбер, словно гром по узкой долине, сотрясая все.
— Но почему же… — прошептала Эмбер. И остановилась, не в силах продолжать.
— Почему тебя лишили твоего права по рождению? — закончил за нее Эрик.
Она кивнула.
— Не знаю, — сказал Эрик. — Но подозреваю, что это была плата за мое зачатие.
— Плата тем, что от меня откажутся? — спросила Эмбер.
— Тем, что тебя отдадут Наделенной Знанием женщине, которая не может вынести ни одного мужчину достаточно долго, чтобы зачать своего собственного ребенка.
У Кассандры вырвался какой-то сдавленный звук.
Эрик лишь скользнул по ней взглядом. И снова обратился к девушке, чье истинное происхождение он разгадал, когда впервые посмотрел на загадку глазами Наделенного Знанием.
— Это правда? — спросила Эмбер, поворачиваясь к Кассандре.
— Когда ты родилась… — Голос Кассандры умолк.
— Пророчество, — сказала Эмбер. Смерть непременно потоком прольется.
— Да. Янтарное пророчество, — вздохнула Кассандра. — Эмма боялась его и боялась тебя. Она отказалась кормить тебя грудью.
Эмбер закрыла глаза. Слезы сверкнули между ресницами, лежащими на бледных щеках.
— Но я полюбила тебя с первого твоего вдоха, — с силой проговорила Кассандра. — Ты была такая маленькая, такая безупречная. Я думала, что если смогу передать тебе достаточно Знания, то жизнь, быть может, даст богатые всходы.
Эмбер засмеялась, и этот смех был еще печальнее, чем ее слезы.
Лучше бы ты оставила меня на съедение волкам.
Однако вслух эти слова не были сказаны, ибо Эмбер не желала ранить женщину, которая взяла никому не нужную девочку и воспитала как свою дочь.
— Под конец твои надежды рухнули — у меня не хватило таланта для овладения Знанием, — сказала Эмбер.
— Вина за это лежит на мне — не сумела научить, — возразила Кассандра.
Эмбер лишь покачала головой.
Через мгновение она открыла глаза, посмотрела на Эрика… и увидела своего брата впервые. Опять хлынули слезы, но уже другие. Она коснулась его щеки, волос, губ, давая себе впитать эту вновь обретенную правду о нем.
— Река всегда стремится к морю, — промолвила Эмбер, — как бы ты ни пытался сдержать ее течение. Пусть она течет, брат мой. Пусть течет.
Прежде чем Эрик успел ответить, через полуоткрытые ставни в комнату влетел сокол, преодолев наконец то, что преграждало ему путь к хозяину. Пронзительный крик птицы был настолько же резок, насколько мягок был голос Эрика.
— Ни за что, — сказал Эрик.
— Я не хочу, чтобы ты делал это.
— Знаю. Но так нужно.
— Нет! — крикнула Эмбер, хватая Эрика за руку.
— Нежная, взращенная с любовью и заботой девушка вызволила душу Дункана из тьмы, — промолвил Эрик.
Внезапно звенья металлической цепи завели песню смерти, скользя друг по другу, когда молот беспокойно зашевелился в руке Дункана.
— А потом, — с мягкой неумолимостью продолжал Эрик, — эта девушка отдала Дункану собственную душу, чтобы заполнить пустоту, зиявшую в его душе. И за этот бесценный дар он собирается сделать ее своей подстилкой.
Стальные звенья позвякивали и извивались, словно живые, от бушевавшей в Дункане ярости.
Эрик взял цеплявшиеся за его руку холодные пальцы, поцеловал их и на шаг отступил от Эмбер. Лишь теперь он круто повернулся и встал лицом к Доминику ле Сабру. Скреплявшая плащ Доминика застежка зловеще сверкала у него на плече.
— Как видишь, Глендруидский Волк, — кровное родство не вызывает сомнений.
— Да, вижу.
— Тогда ты позволишь своему вассалу встретиться со мной в поединке.
— Дункан не вассал мне, мы с ним равны.
— А, значит, и это правда. Интересно. — Эрик сардонически усмехнулся. — Поистине ты великий тактик, Доминик ле Сабр.
— Как и ты. Кто еще смог бы удерживать три огромных владения в Спорных Землях, имея горстку рыцарей и репутацию чародея? — ответил Доминик.
Эрик уже поворачивался к Дункану, но его остановили следующие слова Доминика, произнесенные сухим тоном:
— Твоя склонность проникать в замки через неведомые другим потайные ходы, без сомнения, помогает тебе поддерживать эту репутацию.
— Без сомнения, — мягко согласился Эрик.
— Но этому будет скоро положен конец.
— Да ну? И как же?
— У тебя не достало хитрости сделать так, чтобы Дункан вызвал тебя на поединок. Ты мертвец, Эрик, сын Роберта.
Доминик посмотрел мимо Эрика, туда, где стоял Шотландский Молот.
— Раз уж ты был когда-то моим вассалом, — сказал Доминик, — я умоляю тебя выбрать молот для предстоящего тебе поединка.
Кассандра вздрогнула, словно ее стегнули кнутом.
Дункан рассеянно посмотрел вниз, на оружие, которое кружилось и трепетало на конце стальной цепи, словно рвалось в бой. До этого мгновения он не осознавал по-настоящему, что молот у него в руке.
