– Как это? Прямо так и сказал? Не понимаю,
зачем ему тебя убивать… Ведь если он тебя убьет, то вообще никаких денег не
получит.
Маринка всхлипнула и заговорила неразборчиво,
словно душевнобольная:
– Ниночка, а я ведь и в самом деле последнюю
неделю живу. Последнюю… Если я тебе дорога, если ты меня любишь, то помоги.
Тебе доверяют. Ты эти деньги из хранилища возьмешь, в сумочку положишь и мне
вынесешь… А когда деньги начнут пересчитывать и про кражу узнают, ты полностью
в отказ иди. На тебя никто не подумает. У тебя же внешность ангельская и
голосок, словно родниковая вода. На кого угодно подумают, только не на тебя.
– Да ты сама не понимаешь, о чем говоришь!
Меня из банка никто не выпустит. На ноги поднимут службу безопасности, тут же
примчатся сотрудники РУВД. Всех будут допрашивать.
– А ты иди в отказ, и все. Может, эти деньги
кто другой забрал…
– Да все сразу поймут, что это я. Выяснят, кто
и в какое время заходил в хранилище. В РУВД же не дураки. Всю картину
восстановят.
– У вас что, в хранилище никто деньги не
воровал?
– Нет, конечно.
– Что, ни одного такого случая не было?
– Ни одного…
В этот момент входная дверь распахнулась, и на
пороге появился неимоверно пьяный Борис. Он с трудом доплелся до кухни, хотел
было сесть на стул, но не рассчитал и с грохотом рухнул на пол. Приземлившись,
он посмотрел на нас мутными глазами и с трудом выговорил:
– Девки, а вы что на полу сидите? В нашем доме
уже стульев нет?
– Где ты так набраться успел? – обеспокоенно
спросила Маринка.
– Соседа встретил с первого этажа. У него жена
в командировку уехала. Дурное дело нехитрое.
– С каких пор ты стал с соседями пить?! – Я
нахмурила брови.
– С тех пор как узнал, что моя жена – шлюха и
по чужим мужикам шляется.
– Нигде я не шлялась. Я все это придумала,
чтобы ты хоть немного почувствовал то же, что пришлось пережить мне. – Я
попыталась смягчить ситуацию, потому что знала, сейчас не время выяснять
отношения.
– Что?! Что ты сказала?!
– Что слышал. Нигде я не гуляла. Я просто эти
сутки у одноклассницы проплакала. Никого не хотела видеть, ни с кем не хотела
разговаривать.
– Что ж ты меня мучила?! Ты что, ни под каким
мужиком не лежала?!
– В отличие от тебя я не одобряю случайные
половые связи. А ты сразу по соседям пошел, выпить просил, как самый
законченный алкаш!
– А кто знал… Наговорила мне черт-те чего.
Намела пурги. – Борис посмотрел на Маринку и радостно произнес: – Маринка, ты
слышала?! Я всегда знал, что у меня жена порядочная, на шлюхе я бы просто не
женился. Правда, она у меня с характером, но ничего, притремся. Я ей характер
пообломаю.
– Смотри, чтобы я тебе чего не пообломала…
– Да ладно. Я пошутил.
– Если ты по девкам будешь бегать, то не
притремся, – сказала я и почувствовала, что очень устала. Устала от сестры с ее
бредовым предложением… От перепившего мужа, на которого было просто страшно
смотреть… И даже от себя. Никогда не думала, что можно устать от самой себя.
– Девки, а у вас выпить есть? – пьяно
засмеялся Борис.
– Какие мы тебе девки?! – тут же одернула его
Маринка. – А насчет выпить ты давай завязывай. На тебя смотреть страшно. Тебе
не выпить, а спать нужно лечь.
– Я сам знаю, что мне нужно! – Борис выпятил
грудь и громко запел: – «Что тебе снится, крейсер „Аврора“, в час, когда утро
встает над Невой…»
Мы с Маринкой переглянулись.
– Я его никогда таким не видела… Он у меня
вообще не пьет, – шепнула я сестре. – Это ж сколько надо было выпить, чтобы
таким домой прийти!
– Моли Бога, что он у тебя с балкона не
прыгнул. Сама виновата. Довела мужика. Пусть поет, пока не надоест.
– А соседи как же? Поздно все-таки…
– Ничего не случится с твоими соседями. Можно
подумать, что из твоей квартиры каждый день пьяные песни доносятся.
– Да у меня всегда тихо. Ты же знаешь.
– Вот именно. Так что ничего, один вечер
потерпеть могут.
Борис раскачивался из стороны в сторону и пел
отчаянно громко, со знанием дела, словно был солистом в каком-то военном хоре.
– Во дает! – Маринка присвистнула. – Послушай,
а ведь ты не даешь раскрыться своему супругу. Посмотри, сколько у него скрытых
талантов. Голосище-то ведь неплохой. Была бы тельняшка и морская фуражка, мы бы
сейчас его нарядили.
– И на якорь посадили.
– Посадили бы, а почему бы и нет…
Маринка резко замолчала, на ее глазах
появились слезы.
– Нина, возьми деньги из хранилища.
– Нет, – возмутилась я. – Я никогда такого не
сделаю.
– Ну хотя бы на неделю!
– Как это – на неделю? Я же не кредит беру. А
отдавать чем будешь?
– За неделю Борис у себя на фирме эту сумму с
оборота возьмет.
– Да у него нет такой суммы.
– Я с ним разговаривала. У меня каждый день
имеет значение. Нина, я тебя умоляю. Я тебя заклинаю. Борис деньги принесет, и
ты сразу в банк их отнесешь. Я тебя умоляю! Я тебе и твоему мужу всю жизнь
благодарна буду и клянусь, что больше ни в какие истории не попаду. Про
магазины забуду. Как и раньше, стану на рынке торговать, о больших деньгах и
мечтать перестану.
– Да если Борис из оборота такую сумму
вытащит, у него все производство остановится!
– Твой муж пообещал мне помочь. Я свою
квартиру продам. Она тысяч шестьдесят стоит. Машина – еще десятка баксов, итого
уже семьдесят.
Маринка вновь встала на колени и громко
заголосила:
– Сестра ты моя родная, я тебя умоляю, помоги
мне купить мою жизнь. Милая, родная, дорогая, единственная… Помоги!!!
Борис прекратил петь и удивленно посмотрел на
Маринку.
– Ой, тетки, чего орете? Зачем друг перед
другом на колени встаете?
– Борис, ты мне наберешь сто восемьдесят тысяч
долларов?
– Какие еще сто восемьдесят тысяч долларов?
