Джефф заморгал, в глазах его были слезы. Уокер зацепил ногой стул и подвинул его к кушетке. Потом повернулся к Джеффу и сказал:
– Садись. У меня такое чувство, что сейчас тебе не понравится то, что отец скажет тебе.
Джефф сел на стул и посмотрел на отца глазами, которые не хотели верить, но уже поверили.
– Скажи мне все, отец. Мы найдем выход.
Дэвис прерывисто задышал, потом кивнул. Ни Джефф, ни Уокер не обратили внимания иа слезы в глазах старика. Фейт прикусила губу, борясь с чувством жалости к сыну и отцу Монтегю.
Уокер взял ее руку, потер о свою щеку и отпустил.
– Драгоценности, которые я брал на консигнацию в последние несколько лет, приходили из России, – приглушенным голосом сказал Дэвис.
«Привет, Эйприл Джой», – со злостью подумал Уокер.
– Краденые? – спросил Уокер.
– Я… не интересовался.
– Но вы получали щедрое вознаграждение от продажи?
Дэвис кивнул с несчастным видом.
– Это спасало нас от банкротства, пока я не мог реализовать недвижимость. Это должно было сработать. Это сработало бы, если бы…
– Папа… – Джефф прервал его. В голосе сына прозвучало что-то большее, чем просто нетерпение. – С этим покончено.
– С кем у вас был контакт по драгоценностям? – спросил Уокер.
– С «Тарасов интернэшнл трейдера». Эта организация законная, – сказал Дэвис, но в его голосе не было уверенности. – У них есть лицензия, печати таможни и все, что полагается.
Это уже проблема Эйприл Джой, а не Уокера. Его задача – вычислить, почему федералы охотились за Фейт.
– Как насчет оценок по таможенной декларации? – спросил Уокер. – Держу пари, они всегда были в порядке.
Дэвис вздохнул:
– Вот где была настоящая прибыль. Камни всегда оказывались намного дороже, чем проходили по документам. Но камни в оправе трудно оценить, так что у нас никогда не возникало неприятностей:
– Особенно если хорошо смешать с большим количеством барахла, – сказал Уокер. Это старый жульнический прием. На таможне мало инспекторов с удостоверением оценщика. Многие государственные служащие не отличили бы розовые аметисты высшего качества от приличных рубинов. – И в чем прокол?
– Я полагаю, что получил нечто, что не должен был получить. Что-то по-настоящему ценное.
– Рубин с кулак младенца? Гравированный? – резко спросила Фейт.
Уокер улыбнулся, хотя ему было не до этого.
– Да, – прошептал Дэвис. – Это был самый красивый драгоценный камень, который я когда-либо видел. Он так хорош, как все самые лучшие драгоценные камни, лежавшие в семейном ларце, вместе взятые. Больше грецкого ореха, окружен, как слезами, натуральными жемчужинами. Остальная часть ожерелья – бирманские рубины в два карата. Они не так хорошо огранены, но прекрасны по цвету и прозрачности.
Джефф смотрел на отца потрясенно и недоверчиво.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Я хотел держать тебя подальше от всего этого, – признался Дэвис.
– У него есть имя? – спросил Уокер.
– У кого?
– У большого рубина. У него было какое-то особенное название?
Дэвис выглядел перепуганным.
– Что вы сделали с ним?
– Он был снят с цепочки, чтобы его можно было носить и как булавку, и как ожерелье. Я принес его сюда и положил в свой сейф. Я не хотел, чтобы Джефф увидел его в ювелирном магазине. Он стал бы задавать вопросы.
– Неужели он так же хорош, как рубины в ожерелье Мел? – горько спросил Джефф.
– Лучше, – ответил Дэвис.
– Иисусе. Камень такого размера стоил бы миллионы.
– Когда ты был на выставке? – спросила Фейт.
– В то время, когда вы были на ленче, – ответил Джефф.
– Когда было совершено нападение? – холодно спросил Уокер.
Джефф вздрогнул.
– Я не знал, откуда эти рубины. Я только хотел увидеть ожерелье. Я до сих пор не верю, что мой отец знал о грабеже.
Уокер повернулся к Дэвису:
– Кто еще знал, что большой рубин лежит у вас в сейфе?
– Никто. Только я знаю комбинацию цифр. Теперь еще и Джефф.
Его сын неловко изменил позу. Ему все еще было больно вспоминать, как он вынудил своего отца подписать доверенность.
– Когда вы сказали код сейфа своему сыну? – задал вопрос Уокер.
Дэвис думал, как бы ему увернуться от ответа на этот вопрос. Воспоминание о сцене в библиотеке было слишком болезненным для него. Он потер подбородок, поросший щетиной, и вздрогнул, когда дотронулся до разбитой губы.
– Перед тем, как вы сюда приехали, – с несчастным видом сказал Дэвис. – Джефф заставил меня дать ему доверенность.
– Как? – задал вопрос в упор Уокер.
– Это не имеет никакого отношения к рубинам, – торопливо вмешался Джефф. – Это личное дело.
– Так совершаются убийства. – Холодные синие глаза Уокера замерли на Дэвисе.
– Черт, – пробормотал Дэвис. – Он бросил меня на пол и не давал мне выпить, пока я не подписал.
Оценка, которую Уокер давал прежде Джеффу, показалась ему слишком низкой.
– Где рубин?
– Я не знаю! – прохрипел Дэвис. – Я говорил ему, я говорил ему, но он не верит мне! Черт побери, рубин исчез!
– Ничего похожего на взлом? – Голос Уокера был грубым.
– Ничего. – Дэвис закрыл лицо руками и зашипел от боли, которую вызвало прикосновение к носу. – Ничего, – повторил он в отчаянии.
– Кто тот парень, которому вы говорили, что рубин пропал? – спросил Уокер.
– Я не знаю его имени. Примерно через неделю после того, как груз прибыл, мне позвонили по телефону. Человек говорил по-английски, но с акцентом. Я думаю, он работает на Тарасова.
Фейт наблюдала за Уокером. Она отметила для себя, что он был похож на Арчера, когда тот вел дело.
– Какой акцент? – спросил Уокер.
– Скорее всего это русский, – нетерпеливо вклинился Джефф. – Это ведь оттуда груз, не так ли?
– Я не тебя спрашиваю. Я спрашиваю твоего отца.
– Послушай, – ощетинился Джефф, – если ты не веришь его ответам, зачем ты его мучаешь?
Уокер повернулся к нему с убийственной грацией хищника:
– Похвально, что ты защищаешь своего отца. Тебе это делает честь. Что ты знаешь о рубинах, о русских и об ограблении?
– Ничего.
– Тогда заткнись.
– Какого черта ты…
– Фейт, – прервал его Уокер, не отворачиваясь от Джеффа, – иди позови спецагента Пил. Джеффу не терпится с ней поговорить.
