– Вот черт, а я так свинину люблю! Точно,
совсем забыла, мусульмане не едят свинину. Блин, я чувствую, что с шашлыком в
Египте – напряженка. Придется отвыкать.
– Я бы хотел, чтобы ты приняла ислам, – заявил
Валид.
– Я пока к этому не готова.
– Я тебя не тороплю. Я сказал, что я бы хотел,
чтобы ты это сделала. Наш Коран похож на вашу Библию. В нем все очень четко
прописано.
Уклонившись от ответа, я посмотрела на отца
мужа и братьев, которые одновременно встали и направились на мужскую половину.
– Валя, ты помоги матери убрать посуду и
принеси нам чай. А я пойду посижу с мужчинами.
– А что ты будешь там делать?
– Курить гашиш.
– Но ведь это же наркотик!
– Я не знаю, о чем ты говоришь, но иногда я
курю гашиш.
– Зачем тебе это нужно?
– Затем, что я мужчина.
Валид направился следом за остальными
мужчинами и, уходя, распорядился через полчаса принести на мужскую половину
чай. Став собирать грязную посуду, я вдруг почувствовала, что мне почему-то
захотелось плакать. Мне вдруг показалось, что я попала в какое-то Средневековье
и на меня смотрят как на прислугу, рабу, никому нет никакого дела, что творится
у меня на душе. В свои многочисленных сообщениях Валид постоянно писал мне о
том, что его родители за нас молятся и мечтают, чтобы мы были всегда вместе.
Глядя на мою свекровь, было достаточно тяжело представить, что эта женщина
способна за меня молиться или, на худой конец, сказать хоть одно хорошее слово
в мой адрес. Я вообще сомневалась в том, что эта мрачная женщина хотела видеть
меня рядом со своим сыном. Мне было глубоко обидно, что я вытащила Валида из
тюрьмы, а его мать даже не захотела в благодарность за это мне хотя бы
улыбнуться. Да и какой-то праздничный ужин странный, словно у нас сегодня не
радостное событие, а поминки. Взяв приготовленный свекровью поднос с чаем, я
направилась в комнату к мужчинам для того, чтобы подать каждому из них чай.
Валид посмотрел на меня какими-то,
безразличными, стеклянными глазами и, не говоря ни единого слова, принялся
курить дальше гашиш. Как только мой поднос полностью опустел, я наклонилась к
нему, как можно ближе и тихо проговорила:
– Гашиш – это наркотик. У нас в России за это
полагается статья.
– Ты не в России, – раздраженно ответил Валид
и жестом дал мне понять, что я должна уйти.
– Я не хочу, чтобы ты курил гашиш. Мне
противно! Давай завязывай. У нас с тобой сегодня первая брачная ночь, а ты
бросил меня на произвол судьбы и балуешься наркотой. Ты должен немедленно это
прекратить: от наркоманов редко бывает хорошее потомство.
– Иди, помогай матери по хозяйству. Ты не
должна находиться в комнате с мужчинами и слушать, о чем они говорят. Уходи.
– А ты не должен курить гашиш, – попробовала
возразить я супругу.
– Я сам знаю, что я должен, а что – нет. Я
мужчина, а ты моя жена и обязана меня слушаться и во всем подчиняться. Не зли
меня!
Валид посмотрел в мою сторону таким свирепым
взглядом, что я не стала испытывать судьбу и вышла из комнаты, ощутив, как на
мои глаза набежали слезы. Я хотела было уйти в каморку, которую выделили нам с
мужем, но свекровь как-то грубо схватила меня на руку и подвела к большой куче
грязного белья. Даже не зная арабского языка, я поняла, что мне необходимо всю
эту кучу перестирать.
Пока я стирала белье, рядом со мной крутились
младшие сестренки мужа и всячески пытались меня развеселить. От них веяло
добротой и теплом. Они были какой-то отдушиной и лучиком света в этом темном
царстве с серыми стенами. Перестирав белье, я ушла в «свою» комнату, упала на
кровать и дала волю чувствам. Вдоволь наревевшись, я достала свой мобильный
телефон и принялась читать сообщения, которые еще вчера присылал мне Валид в
Москву.
«Валя, твои глаза похитили мою душу. Теперь
она навеки принадлежит тебе». Мои слезы закапали на экран телефона, я вытерла
мобильный об юбку и прочитала следующее сообщение: «Я не хочу жить серой,
безрадостной и одинокой жизнью. С тобой я решил полностью изменить свою жизнь».
Прочитав последнее сообщение несколько раз, мне захотелось добавить к нему
фразу «за твой счет». Получилось бы: «С тобой я решил полностью изменить свою
жизнь за твой счет».
– Вот так более верно, – шепотом произнесла я
и вытерла слезы. – В России на меня мужик за двадцать тысяч баксов молился бы,
а этот делает вид, как будто я ему ничего не давала.
Набрав номер телефона своей мамы, я
постаралась скрыть свою боль и тоску в голосе:
– Мамочка, ты будешь со мной разговаривать? У
меня все очень хорошо. Я вышла замуж. Свадьбу мы решили сыграть позже, когда я
привыкну к здешней жизни. Теперь я жена Валида. Он очень тебя любит и передает
тебе пламенный привет. Сейчас мы приехали в Каир к его родителям, они приняли
меня очень хорошо. Завтра мы уезжаем обратно к себе в Хургаду.
– Я очень рада за тебя, дочка, – грустным
голосом сказала мать.
– У меня все хорошо, не волнуйся.
– Ты не голодна? – Мать тихонько всхлипнула, а
я почувствовала, как мне захотелось вновь разрыдаться, но с огромным трудом мне
удалось себя сдержать. Мать не должна знать, что творится у меня на душе. Пусть
она думает, что у меня все хорошо и что я сделала правильный выбор.
– Мамочка, да что ты! Здесь все так вкусно.
Скоро я сама научусь готовить арабские блюда.
– Как ты там без своего любимого шашлыка?
– Мамуля, ради своей любви я могу пожертвовать
шашлыком. Это не такая уж большая жертва, – я постаралась перевести все в
шутку.
– Ради своей любви ты пожертвовала всем на
свете, – тяжело вздохнула мать, но тут же себя одернула: – Ладно, не будем о
плохом. Там нормальные условия для проживания? Ты хоть спишь-то не на циновках?
– Да что ты! Тут все прекрасно, хорошая
мебель, – соврала я. – Мамочка, не переживай. Все просто замечательно!
– Там же такой тяжелый климат, – по-прежнему
переживала мать.
– Мама, ты же знаешь, что это мой климат. Я же
у тебя теплолюбивое растение, я русскую зиму не люблю. Для меня – просто рай,
когда тепло.
