Я тряхнула головой, откинув свои непослушные
волосы назад, и ощутила, как от сумасшедшего внутреннего напряжения меня прошиб
пот.
– Миша, ты не подумай, мне ничего от тебя не
надо. А то, может, ты думаешь, что я аферистка и тебя на деньги развожу, но это
не так.
– Я так не думаю, – попытался переубедить меня
Михаил.
Но я словно его не слышала и принялась
оправдываться дальше.
– Я не аферистка и денег у тебя не прошу.
Зачем мне деньги, если у меня все равно нет документов? Мне ничего от тебя не
нужно, просто хотелось выговориться. Мне ведь здесь и поговорить-то не с кем –
ни одной подруги. А ведь я раньше всегда общительная была, это я тут какая-то
мрачная стала. Кругом одни египтяне, а им мои проблемы вообще – до лампочки.
Они тут целыми днями наших женщин охмуряют да на деньги разводят, в лавках
торгуют и молятся. Грехи, наверно, свои замаливают. Знаешь, а ведь я раньше их
боялась.
– Кого?
– Египтян.
– А чего их бояться? Люди как люди.
– Не знаю. Боялась – и все. Особенно, когда
туристкой была. Выйдешь за территорию отеля – и страшно становится. Кругом
грязь, нищета, серость. А теперь я к этому всему привыкла и даже ненавистный
мне суп-пюре из чечевицы есть стала. А я ведь сама из Москвы.
– Ты из Москвы? – искренне удивился Михаил.
– Из Москвы. А что ты так удивился? Думал, я
из деревни какой-нибудь?
– Из Москвы переехать на постоянное место
жительство в Хургаду… Я тебя не понимаю! Обычно наши девчонки из деревень хотят
вырваться, из каких-нибудь провинциальных городов, где разруха полнейшая, а ты
из Москвы приехала. Надо же!
– Любовь, – грустно ответила я. – Любовь зла –
полюбишь и козла. Вот и я козла полюбила, только импортного производства.
Египетского.
– Врагу не пожелаешь такого.
– Вот и я про то же. Я тут не так долго, но к
здешней жизни привыкла, даже с пылью смирилась.
– С какой пылью?
– С песочной, – пояснила я.
– А к ней разве можно привыкнуть?
– Я же говорю, что можно. У меня ведь дома
всегда идеальная чистота была, а тут для меня это уже не имеет значения.
Здешняя жизнь здорово людей меняет. Все меняется буквально за считаные дни:
вкусы, привычки, предпочтения. А вообще мне по ночам Москва постоянно снится, –
я говорила о своем родном городе с особой теплотой и искренностью.
– А может, тебе в российское посольство пойти?
– Зачем?
– Как зачем? Я уверен, что там помогут.
– Ты веришь, что мы, русские люди, нужны
своему государству?
– Конечно, нужны, – не задумываясь, ответил
мой новый знакомый. – Где тут находится консульство?
– В Каире.
– Далековато…
– Ты такой большой мальчик, а до сих пор
веришь в справедливость.
– Она должна восторжествовать!
– Наивный…
– Если наш человек попал за границей в беду,
то первая инстанция, куда он обращается, – это посольство.
– А по-моему, это уже последняя инстанция. Ну,
допустим, приду я в посольство, и посмотрят там на меня, как на очередную дуру.
И что?
– Я думаю, что в посольство приходит не так
много таких дур, как ты. Ты хочешь сказать, что русские девушки часто выходят
замуж за египтян?
– Да таких, как я, – полно!
– Никогда бы не подумал, – удивился Михаил и
полез в карман за сигаретой.
– Ну кто виноват в том, что в России нет
женихов нормальных? Не за кого замуж выходить!
– Так уж и не за кого?
– Мужики на вес золота.
Михаил рассмеялся и нервно закурил сигарету.
– Я думаю, чем могу тебе помочь.
– Чем? Мне кажется, что мои дела безнадежны.
– Ты же сама знаешь, что безнадежных дел не
бывает.
– Как видишь, бывают.
– Нужно звонить в Россию.
– Куда? В милицию? – задала я вопрос и
подумала о том, что не очень удачно пошутила. – Приезжайте, спасайте! Меня
муж-египтянин обворовал, дайте ему пятнадцать суток.
– Звонить нужно в Интерпол, в МИД. Ехать в
посольство. Тебя нельзя сидеть сложа руки – ты должна срочно уехать из этой
страны. Я надеюсь, ты понимаешь, что у тебя с твоей макакой счастья не будет?
– Понимаю.
– Или ты его еще любишь? – Михаил напряженно
ждал моего ответа.
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос? –
выдержала я паузу.
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно! Не задавай мне
вопросы, на которые я еще сама не могу толком ответть. Мне больно на них
отвечать.
– Хорошо, не буду.
– Дело в том, что я замужем за египтянином,
понимаешь?
– И что из этого?
– А то, что женщина тут законом не защищена и
у меня нет никаких маломальских прав. Если Ахмед узнает, что я хочу уехать из
страны, он сдаст меня полиции, и никакое посольство не отмажет меня от тюрьмы.
И что я скажу, когда приду в посольство? Что один обкуренный идиот посягал на
мою честь, я стала сопротивляться и очень сильно его толкнула, а этот идиот
упал на штырь и умер? Это??? Ты только представь, что будет потом?
– А зачем это рассказывать, ведь, кроме
Ахмеда, это никому не известно?
– Нет.
– Этого же никто не видел?
– Никто.
– Тогда в чем проблемы?
– Как это в чем проблемы?
– Значит, не было ничего, и все, – загадочно
произнес Михаил. – Ахмеду это приснилось. Сон был такой нехороший, и ему многое
померещилось.
– У него доказательство в мобильном телефоне
есть – запись на диктофоне.
– Тогда нужно телефон выкрасть.
– Да я уже думала об этом. Только он постоянно
с ним ходит, не могу же я к нему в карман залезть.
– И все же можно что-то придумать. Нужно
рассматривать самые разные варианты.
