– Тяжело, – кивнула я и почему-то
почувствовала себя счастливой оттого, что я встретила такую простую русскую
женщину, сибирячку Клаву.
– И как тебя в эту помойку занесло?
– Это все любовь окаянная.
– Ну ты даешь! А я бы здесь жить не смогла.
Помойка – она и в Африке помойка. Грязь кругом, антисанитария страшная. У нас в
Сибири воздух намного чище, лес шикарный. Единственный плюс – это то, что здесь
есть море и мужиков бездомных много.
– Бездомных? – удивилась я.
– Я имела в виду – свободных. В Сибири такого
нет. А здесь столько неженатых мужиков…
– В этом я с тобой полностью согласна.
– Сидят на улице в своих кафе-шопах, курят да
телевизор смотрят. Не могут найти себе применение, а у нас столько одиноких
женщин в самом расцвете лет пропадает. А эти дурни так до старости и просидят.
Послушай, если ты местная, то просвети, какого черта они целым скопом на улице
телевизор смотрят? Что за удовольствие? Как, кстати, тебя зовут, ты так и не
представилась.
– Валя.
– Понятно. Так что там насчет телевизора-то?
– Здесь просто уровень жизни другой, –
попыталась объяснить я. – Не у каждого дома есть телевизор. Вот мужики и
собираются, кальян курят, общаются и телевизоры в уличных кафе смотрят.
– Надо же, просветила меня, а то ведь я и не
знала. Так эти дурни и просидят в своих не кафе-шопах, а в кафе-жопах до
старости! Я вот смотрю на них и думаю: как же их бабам-то подфартило!
– Чем? Бабы-то у них совсем забитые. Хоть все
и говорят про свободу женщин на Востоке, но на самом деле никакой тут свободы
нет. Мужчина в доме царь и бог.
– Да я не это имела в виду. Просто египтянкам
повезло, что мужчин в их стране больше, чем женщин. Вот это выбор, вот это я
понимаю! Этому не дала, этому не дала, а вот этого себе на ночь оставила.
– Да толку-то! Им все равно больше, чем одного
мужика, иметь нельзя.
– Зато у них есть среди кого выбирать, а у нас
в России с этим напряженка. Мужиков – раз, два и обчелся. Мало того, что
постоянно какой-нибудь кризис случается, то энергетический, то экономический,
так еще и мужчин мало. А ведь у нас на первом месте именно этот кризис должен
стоять и никакой другой: кризис нехватки мужиков.
Когда Клава замолчала, я улыбнулась и не могла
не спросить:
– А ты все-таки к Хасану приехала?
– Да вот, караулю своего перца, – сразу
призналась она.
– А где он?
– Сменщик говорит, что приболел, домой
отпросился, а я думаю, может, он меня испугался.
– А чего ему тебя бояться-то?
– Я ему сказала, что, как бы он ни
сопротивлялся, я его все равно в Сибирь увезу. Со мной шутки плохи! Поедет, как
декабрист, и никаких разговоров.
– А может, оно и к лучшему?
– Что к лучшему? – не поняла Клава.
– Ну то, что он испугался.
– Что ж хорошего-то? Жениться на мне обещал.
Да он много чего обещал, ты сама слышала.
– Мужики здесь все такие, они только обещать и
умеют.
– Я у напарника спрашивала адрес моего перца,
а он не дает. Говорит, что не знает, где Хасан живет. Разве такое может быть,
чтобы два человека в одной лавке работали, а друг про друга ничего не знали?
– Не может, – покачала я головой.
– Значит, врет второй перец, – сразу сделала
вывод Клава. – Может, просто стесняется.
– Что значит стесняется? – не сразу поняла я
Клаву, потому что хорошо знала, что здешний народ особо стеснительным не
назовешь.
– Может, мой перец в каком-нибудь шалаше
живет, спит на циновках. Я же понимаю, что здесь жизнь не сахар.
– И долго ты будешь здесь его караулить? – на
всякий случай поинтересовалась я у Клавы.
– Сегодня постою еще немного да завтра еще
приеду. Если узнаю, что он от меня прячется, из-под земли достану и разнесу его
лавку к чертовой матери.
Пока мы с Клавой тихо-мирно беседовали, к нам
то и дело подходили самые разнообразные арабы и делали такие комплименты, от
которых у кого хочешь голова пойдет кругом.
– Видишь, сколько здесь такого добра: египтяне
приставучие до ужаса! – сказала я.
– Да, – согласилась со мной Клава. – Я еще
никогда так много симпатичных и говорливых мужиков не видела. Но я своего перца
все равно ни на кого не променяю, он мне в душу запал. Хасан сказал мне то, что
я десять лет хотела услышать. Только чем я его напугала, не могу понять.
Видимо, он в Сибирь боится ехать – холодов испугался.
– Конечно, он же столько лет просидел под
пальмой, а ты его сразу на мороз вывезти хочешь.
– Так я бы его укутала. Что ж я, враг ему, что
ли? Чудные они, эти египтяне. Да и ласковые слова у них тоже чудные, наши
мужики такого не говорят. А что, я правда похожа на кошку?
– Тебе это Хасан сказал?
– Да, он сказал, что я похожа на кошку, а все
кошки мои сестры. Чудной какой!
– Это у них рабочие, заученные фразы.
– Ты хочешь сказать, что египтяне это всем
говорят?
– Без разбору.
– Не верю! Хасан сказал это с такой
искренностью… Заученные фразы так не говорятся. А может, во мне и в самом деле
что-то кошачье есть… Вот твой муж тебе такое говорил?
– Говорил.
Напарник Хасана вышел из лавки и с
любопытством посмотрел на нас. Я не сомневалась в том, что Хасан прячется
где-то здесь и ждет, когда Клава уедет в отель, но не хотела расстраивать
очарованную арабом женщину, потому что понимала, что если она в этом убедится,
то возьмет лавку штурмом.
– Красавицы, покупайте сувениры! – улыбнулся
напарник Хасана – У меня халява. Русские любят халява.
– Да какая у тебя халява?! – возмутилась
Клавдия. – Цены взвинтил! Крохобор! Дуришь нашего брата.
– Халява – это у них любимое слово, – пояснила
я Клаве.
– Да я так сразу и поняла. Они это всем
русским постоянно говорят. А как цену спросишь, так они ее сразу так понимают,
что плохо становится. Арабы что, не понимают, что халява – это когда тебе
что-то дают бесплатно?
– Ничего они не понимают.
