— Не просто можно, а нужно. Тем более в
будущем мне обязательно придется менять машину. Ведь машина изнашивается очень
быстро и требует постоянного ремонта. Хорошо, если это мелкий ремонт. А если
капитальный? Тогда это очень серьезная статья расходов.
— А как же кино, театры, парки, рестораны,
отпуск?
— Не переживай, мы в этом себе не отказываем.
Просто чтобы что-то получить из того, что ты перечислила, нужно сэкономить на
чем-то другом. Я знаю, в чем разница между голландским и русским подходом в
распределении денег.
— Ну и в чем?
— В том, что в России не копят деньги.
Россиянам не с чего и незачем копить. У вас же там вечная инфляция. Она съедает
любые накопления. А у нас деньги копят в любой семье. Вы привыкли спускать все
деньги, а затем выкручиваться, занимая у знакомых. Для вас нормально жить в
долг, а у нас в долг не дают. Вы слишком расточительны и привыкли жить по
принципу: «Как-нибудь пронесет!» В Голландии не проносит. У нас все
распланировано и просчитано.
Как только мы подъехали к магазину и зашли
внутрь, Хенк взял корзину для продуктов и стал класть в нее то, что считал
нужным, даже не интересуясь, чего бы хотела я. Мне надоело безмолвно плестись
за ним следом, и я, не раздумывая, положила в корзину гроздь бананов и пакет
персиков. Мне показалось, что Хенк слегка опешил от моей наглости. Но все же
он, слегка прокашлявшись, спросил:
— Это что?
— Фрукты, — с вызовом ответила я. — У тебя
плохо со зрением? Ты хочешь, чтобы я сама за них заплатила? Поверь, мне это не
тяжело. Я как-то не привыкла экономить даже на маленьких удовольствиях. Ты же
на них не особенно экономишь, — я многозначительно посмотрела на упаковку пива,
которую Хенк взял для того, чтобы расслабиться вечером.
Мой ответ произвел на Хенка должное
впечатление, и он тут же сменил тон на более вежливый:
— Ты хочешь фрукты?
— Хочу. Разве мы не можем их себе позволить?
— О чем разговор? Конечно, можем. Я с радостью
куплю тебе фрукты. Ты же мой гость, и мне непременно хочется побаловать тебя
чем-нибудь вкусненьким.
— И на этом спасибо, — не раздумывая, я
положила в продуктовую корзину еще пакет яблок и груш.
Направившись в сторону касс, я почувствовала
неладное и, остановившись, увидела, что Хенк продолжает стоять на месте.
— Что-то случилось?
— Таня, подойди ко мне.
— В чем дело?
Я подошла к Хенку и задала вопрос усталым
голосом:
— Хенк, что опять не так?
— Ты съешь все эти бананы?
— Не знаю, а что?
— Я спрашиваю, ты съешь их за один раз?
— Ну, не за один, так за два или три. Но то,
что они не загниют, я тебе гарантирую.
— Меня шокирует такой нерациональный подход к
покупкам. Я покупаю ровно столько, сколько смогу съесть.
— Так завтра все равно магазины закрыты.
Воскресенье же.
— За один день ничего не случится. Если ты
захочешь что-то купить, то можно подождать понедельника. Таня, надо
перевоспитываться, а то из тебя получится просто никчемная хозяйка.
Мне казалось, что я никогда еще не испытывала
большего унижения и стыда, чем сейчас. Я была готова провалиться сквозь землю,
только бы никогда не оказаться в той ситуации, в которой оказалась в данный
момент.
— Что ты предлагаешь? — обреченно задала я
вопрос, боясь разреветься от дикого унижения.
Не говоря ни единого слова, Хенк оторвал от
ветки ровно один банан, взял одно яблоко, один персик, одну грушу и положил все
это в корзину. Все остальные фрукты он выложил обратно на полки магазина.
— Не думаю, что ты съешь больше, — совершенно
спокойно сказал он. — Тебе даже на завтра хватит. За один прием человеческий
желудок не вместит столько. Не думаю, что он у тебя настолько растянут.
Пока Хенк рассчитывался на кассе, я стояла ни
жива ни мертва и боялась встретиться с окружающими меня людьми взглядом. Мне
казалось, что другие покупатели надо мной откровенно смеются, но уже на самом
выходе я подняла голову и увидела, что никому нет до меня никакого дела.
Как только мы сели в машину, Хенк продолжил
читать мне нотации все тем же раздраженным и поучительным голосом:
— Я слышал, что у тебя на родине варят борщи
на три дня в больших кастрюлях.
— Варят, ну и что? Чем дольше стоит борщ, тем
больше он настаивается и тем он вкуснее становится.
— У нас варят суп на одну порцию. А если едят
двое или трое — то на две порции или на три.
Хенк по-прежнему говорил о ненавистной мне
экономии каким-то занудным и отвратительным голосом, а я закрыла глаза и,
облокотившись на спинку пассажирского кресла, подумала о том, что мне совсем не
хочется за него замуж, не хочется попадать в жуткую зависимость от человека,
который будет экономить на мне каждую минуту. А ведь как хорошо все начиналось…
Какие же трепетные и нежные письма он мне
писал. Называл королевой и писал о том, что он сделает все возможное, чтобы
стать моим королем. А на деле он оказался обычным и расчетливым скрягой,
готовым удавиться за каждую потраченную на меня копейку. Господи, а ведь я ради
того, чтобы выйти замуж за иностранца, даже совершила настоящий подвиг и
реально похудела. Не знаю, как для кого, но для меня это просто героический
поступок, ведь я не могла похудеть несколько лет.
Все началось с того, что похудела моя подруга
Ленка. Она стала стройной, эффектной и еще более интересной. Сначала я
списывала это похудание на ее несчастную любовь. Вернее, для Ленки эта любовь
была счастливой, но со стороны она казалась глубоко несчастной. Любить женатого
мужчину, который клянется в вечной любви, но при этом не забывает напоминать о
том, что он никогда не уйдет из семьи, ой как не сладко. Но оказалось, Ленкина
любовь не сыграла особой роли в снижении ее веса.
