— Я что-то не так сказал? — он тут же почувствовал
мою реакцию и заметно напрягся.
— Я считаю, что еще рано думать над этим
вопросом.
— А мне кажется, что с этим не стоит тянуть. К
сожалению, я сейчас безработный. Деньги нам сейчас ой как необходимы.
Я еще раз посмотрела на Хенка и подумала о
том, что просто так он меня не отпустит. Поэтому будет лучше, если я не стану
выяснять с ним отношения и высказывать все, что я о нем думаю. Все, что мне
хочется сказать Хенку, я скажу позже, когда вернусь на родину и доберусь до
Интернета. Уж тогда-то я оторвусь от души!
Нужно усыпить его бдительность и играть по его
правилам. Ночью я должна обязательно обыскать дом, найти паспорт, кошелек,
обратный билет с открытой датой и улететь из страны.
Чтобы пустить пыль в глаза, Хенк даже купил
мне мороженое, которое, если честно, не лезло мне в горло. Хотя гулять по
центру города было намного приятнее, чем по кладбищу.
А затем мы зашли в кофе-шоп, уютно
расположились и принялись ждать официанта. Надо же, а я и не думала, что Хенк
способен потратиться на кафе и предложить что-нибудь вкусное. Но я в очередной
раз ошиблась. Оказывается, в этом кафе не кормили, а предлагали разные виды
марихуаны на выбор.
— Давай выкурим по косячку? — предложил мне
Хенк.
— Я не курю эту гадость.
— Да как ты можешь называть марихуану
гадостью?
— Я вообще не понимаю, как можно зайти в кафе
и заказать себе косячок марихуаны. Нормально тут у вас!
— Да, у нас и в самом деле неплохо, —
язвительно заметил Хенк.
— А у нас, вообще-то, за такое можно и срок
получить.
— А у нас кури — не хочу. В Голландии
разрешены «легкие» наркотики.
— А что, наркотики еще бывают «тяжелыми»?
— Конечно. Все наркотики делятся на два типа.
Первые — это героин, экстази, кокаин, ЛСД. Они действительно довольно сильно
калечат человека. А вот вторые, которые у нас разрешены, марихуана и гашиш,
вредят здоровью ровно настолько, насколько вреден алкоголь. Поэтому марихуана
считается у нас «легким» наркотиком. Она официально разрешена, и вот в таких
кофе-шопах можно выбрать себе косячок и неплохо оттянуться.
— А на улице тоже можно курить марихуану?
— Курить марихуану на улице считается дурным
тоном. Зачем курить ее на улице, если для этого есть кофе-шопы? Продажа и
покупка травы на улице уголовно наказуема. Закон также строг к тем, кто
увлекается «тяжелыми» наркотиками. Можно загреметь на вполне приличный срок.
Кстати, любой человек в нашей стране может иметь при себе тридцать граммов
марихуаны для личного пользования.
— Весело тут у вас! Я-то думала, ты меня
перекусить пригласил, а ты, оказывается, пригласил не перекусить, а покурить.
— У нас разрешены не только легкие наркотики,
но и проституция, — с гордостью произнес Хенк. — У женщин, занимающихся
проституцией, есть даже свой профсоюз. Проститутки получают зарплату,
выплачивают налоги и ждут пенсии. Эта профессия относится к сфере обслуживания.
Кстати, правительство заботится об условиях труда жриц любви. Некоторые
публичные дома награждены знаком качества, потому что в них отлично обслуживают
и они соответствуют всем требованиям безопасности и комфорта.
— А с криминальной обстановкой у вас тут как
обстоят дела?
— Самая сложная криминальная обстановка в
Амстердаме. Этот город считается столицей преступности и наркогородом номер
один. Поэтому гулять в темное время суток лучше не по любому району, да и
сумочку лучше держать покрепче.
Как только Хенк принялся курить марихуану, я
пристально посмотрела на двух молодых людей, сидящих за соседним столиком, и
осуждающе покачала головой. То, что молодые люди принадлежали к сексуальному
меньшинству, не вызывало сомнений. Но я не могла не обратить внимания на то,
что они вели себя чересчур вызывающе: прилюдно целовались взасос, говоря друг
другу нежные и ласковые слова.
— Ну, что ты на ребят уставилась? — одернул
меня Хенк и вновь затянулся. — Ты что, голубых не видела?
— Видела. У нас их тоже полно. Но только они
вот так чересчур откровенно себя не ведут.
— В нашей стране официально признан
гомосексуализм и разрешены однополые браки. Может, у ребят медовый месяц. Они
пришли марихуаны покурить и полабзаться, а ты на них уставилась. Некрасиво.
— А им красиво так себя вести в общественном
месте?
— У нас это нормально, пойми. Голландцы —
очень терпимый народ, и все гомики едут сюда, чтобы узаконить свои отношения.
— Бардак тут у вас, — только и смогла сказать
я. — Полный бардак. Даже горячую пищу есть нужно вечером. Есть ее в течение дня
считается дурным тоном, а если еще и хлеб к супу попросишь, то и вовсе на тебя
посмотрят, как на сумасшедшую. У вас тут через одного должны быть гастриты и
язвы. Питаетесь всухомятку. У нас едят днем, а после шести стараются не есть
для того, чтобы не растолстеть, а у вас весь день голодными ходят, а наедаются
на ночь. И откуда только здоровье будет? Есть днем — дурной тон, а курить
марихуану в общественном месте очень даже нормально. И это называется
культурой!
Когда мы вышли из кофе-шопа, у Хенка заметно
поднялось настроение. Он купил себе бутылочку пива и по-хозяйски обнял меня за
плечи.
— Мне казалось, что те, кто курит наркотики,
не пьют пиво, — осторожно заметила я и убрала руку Хенка со своего плеча.
— Еще как пьют! Мы не просто пьем пиво, а даже
очень серьезно пьем. Между прочим, в Амстердаме к концу рабочего дня
устанавливают переносные писсуары, потому что все выпили слишком много пива.
Вернувшись домой, мы с Хенком сели есть,
попутно обсуждая «нашу дальнейшую жизнь». Хенк открыл себе бутылочку пива и
налил мне бокал вина.
— Что-то мне после вчерашнего ничего не
хочется, — я отодвинула от себя бокал, вспоминая свое ужасное утреннее
самочувствие.
— Да ладно тебе! От одного бокала ничего не
будет. Тем более ты сегодня так понервничала. Было бы неплохо снять нервное
напряжение.
— Возможно, ты прав.
Я сделала глоток вина и подумала о том, что
меньше всего на свете я хочу секса с Хенком, а ведь как только мы ляжем в
кровать, он будет ко мне приставать. Нужно сказать, что у меня очень сильно
болит голова, низ живота и в любую минуту могут начаться месячные. Главное
дождаться, чтобы Хенк побыстрее уснул, и, дай-то бог, чтобы его сон был как
можно более крепким.
