— Понятно, но я подобными вещами не занимаюсь.
— А я вам отдельно заплачу.
Мужчина полез в карман пиджака за бумажником,
и в тот момент, когда он отсчитывал мне несколько купюр, на пол вылетела
фотография молодой девушки. Я наклонилась, чтобы поднять фотографию, но чуть
было не потеряла дар речи. С фотографии на меня смотрела улыбающаяся моя
одноклассница Марго, которая несколько лет назад вышла замуж за какого-то
иностранца, познакомившись с ним в одном из столичных ресторанов, и уехала из
Москвы… Правда, ни национальности ее мужа, ни страну, куда она уехала, я не
знала и никогда не поддерживала с ней связь. Да и в школе я не была с ней
особенно дружна. У нее был свой круг друзей, у меня — свой. На встрече
выпускников в связи с пятилетием окончания школы Марго уже не было. Только ее
мать всегда хвасталась, что ее дочь вышла замуж за очень обеспеченного
иностранца и живет счастливо.
— Жена? — спросила я у мужчины, протягивая ему
фотографию.
— Жена, — спешно ответил мужчина и сунул
фотографию в карман.
— Красивая.
— Я не желаю говорить на эту тему, — сказал
мужчина и протянул мне несколько купюр.
— Русская, наверное?
Мужчина вздрогнул, побагровел от злости,
изменился в лице и процедил сквозь зубы:
— Я же ясно сказал, что не желаю обсуждать эту
тему.
Не прошло и нескольких минут, как мужчина уже
лежал на кровати с привязанными к спинке кровати запястьями. Надев ему на глаза
черную повязку, я поцеловала его грудь и промурлыкала:
— Дорогой, потерпи несколько секунд. Сейчас я
смажу твою игрушку вазелином и всажу тебе поглубже. — Мне хотелось сказать:
всажу по самые уши, но я передумала и решила, что это чересчур грубо.
Мужчина улыбнулся и принялся ждать.
Я бросилась к его пиджаку, достала документы и
какой-то конверт, на котором был написан московский и голландский адрес. Я даже
не сомневалась в том, что это письмо написала Марго своей матери и попросила
отправить его своего мужа. Но это было не важно. Важно, что на этом конверте
был голландский адрес Марго, а большего мне и не надо. Я понимала, что, по
большому счету, этот конверт ничего не значит, что отсюда практически
невозможно выбраться, но я держала этот конверт и в глубине души верила в то,
что мне повезло.
— Ты скоро? — устал ждать меня мужчина.
— Иду, пупсик. Просто я хотела нанести на твою
игрушку побольше вазелина.
— Я не люблю, когда слишком много вазелина.
Это притупляет чувствительность.
— Тогда я обмакну излишки салфеткой.
Спрятав конверт в карман брюк, я смазала
вазелином самого большого монстра и направилась к ожидающему меня мужчине.
Погладив мужчину резиновым монстром, я развязала его запястья, перевернула на
бок и деликатно ввела игрушку. Но этот мужчина не любил деликатность. Он хотел,
чтобы с ним обращались грубо, чтобы ему причиняли боль. Чем больнее я ему
делала, нанося удары плеткой, тем больше он корчился от наслаждения и стонал.
Когда наконец его страсть достигла высшей точки блаженства, я бросила на
постель игрушки и почувствовала какую-то сильную моральную усталость.
— Вам понравилось?
— Спасибо. Все было отлично, — ответил мужчина
и принялся одеваться.
— Я рада, что вам понравилось. Меня Таня
зовут.
— Ты очень хорошая девушка, Таня. Будет время
— я еще к тебе зайду.
— А вас как зовут?
Мужчина немного засомневался, отвечать ему или
нет, но все же сказал:
— Даниель.
— Красивое имя. И имя у вас красивое, и жена
красавица.
Мужчина заметно занервничал, сложил свои
игрушки в портфель и быстро вышел из комнаты. После этого я вновь села за
стекло, улыбнулась сидящей напротив Вике и думала о том, почему мужики никогда
не говорят о своих сексуальных предпочтениях, а быть может, даже отклонениях,
своим женам. Почему они предпочитают получать удовольствия на стороне?
Наверное, они считают, что подобное нельзя проделывать с женами. Подобное можно
проделывать только с проститутками. Хотя говорят, что хорошая жена должна быть
ангелом в жизни и виртуозной проституткой в постели.
Для Марго муж — глава семьи, добытчик, родной
человек. Она и представить себе не может, что этому родному человеку просто
необходимо чувство унижения, чтобы получить сексуальное удовольствие.
К концу моей так называемой рабочей смены в
комнату заглянул заметно возбужденный Олег и грубо сказал:
— Закрой жалюзи.
— Зачем? — растерялась я.
Я быстро закрыла жалюзи и посмотрела на него
недоумевающим взглядом. Олег подошел ко мне вплотную и с тревогой всмотрелся в
мое перекошенное от страха лицо.
— Что случилось?
— Это ты мне расскажи, что случилось?!
— Ты о чем?
— О том, что тебя полиция ищет. Ты совершила
убийство.
— Я?
— Ты!
— Это какое-то недоразумение.
Я хотела попятиться назад, но Олег схватил
меня за грудки и начал трясти.
— Как ты могла?! Ты же в тюрьме сгниешь.
Дождавшись, когда мужчина немного придет в
себя, я закрыла глаза и подумала о том, как такое могло случиться. Неужели в
полицейский участок пришла информация об убийстве? А оттуда ее передали
Марьяне.
— Как ты про это узнал? — ошарашенно спросила
я.
— Марьяна только что позвонила. Велела тебя
срочно к ней везти, а потом — в полицейский участок. Конечно, она могла тебя
здесь спрятать и полицаям не отдавать, сказать, что ты сбежала и она ничего не
знает о твоем местонахождении, но она свою голову подставлять не хочет. Себе
дороже. Она же и так немалые деньги платит за то, что ей нелегалок сливают и
отдают, плюс хорошие штрафы отстегивает за то, что торгует нелегалками и деньги
мимо казны идут. А тут убийство. У нее потребовали вернуть тебя в полицейский участок.
Сама понимаешь, лишние проблемы ей ни к чему. Эх, девонька, как же ты глупо-то
своей жизнью распорядилась. Зачем ты убила?
