– Как они там собираются снимать отпечатки пальцев? –
спросила Мейсона Салли Медисон.
– Покрывают поверхность порошками различного цвета в
зависимости от характера поверхности, пока на ней не обнаружится отпечаток, а
потом с помощью липкой пасты делают с него оттиск.
– И получаются четкие отпечатки?
– Конечно.
– А как же они узнают, с какого места был взят тот или иной
оттиск?
– Вы задаете слишком много вопросов, – ответил Мейсон.
– Я очень любопытна.
– Это зависит от эксперта, который производит работу.
Некоторые ставят одинаковые номера на объекте и на отпечатке, другие нумеруют
их и заносят все сведения в блокнот. Вместе с наброском места, где снимали
отпечатки.
– А я думала, они снимают отпечатки фотокамерой.
– Иногда делают и так. Все зависит от того, кто работает.
Лично я обязательно сфотографировал бы все отпечатки вместе с объектом, на
котором они находятся, даже если бы миссис Фолкнер очень срочно понадобилась
ванная.
Салли Медисон с любопытством взглянула на Мейсона:
– Зачем?
– Чтобы точно знать, откуда они взяты, особенно если их
много.
– Это имеет большое значение?
– Конечно! И вы сможете в этом убедиться, если они найдут
отпечатки ваших пальцев.
– Что вы имеете в виду?
– Отпечатки на дверной ручке – это одно, а отпечатки на
рукоятке револьвера – совершенно другое.
В этот момент Пол Дрейк распахнул дверцу машины миссис
Фолкнер и высунул свои длинные ноги. Огонек его сигареты двигался в темноте,
когда он возвращался к тому месту, где стояли Мейсон и Салли.
– Предчувствия тебя не обманули, Перри.
– Что тебе удалось обнаружить?
– Самое главное – мотор машины холодный как лед. Даже если
сделать скидку, что она приехала минут двадцать-тридцать назад, мотор не мог
остыть, на этой машине проехали не более четверти мили. А скорее всего даже
меньше.
– Она вывернула из-за поворота на довольно большой скорости,
– заметила Салли Медисон.
Мейсон бросил на Дрейка предостерегающий взгляд. Дверь дома
открылась, и в освещенном проеме показался силуэт сержанта Дорсета. Он что-то
сказал полицейскому, стоявшему у входа. Тот подошел к краю портала и голосом,
которым обычно судебный пристав вызывает свидетелей, прокричал:
– Салли Медисон!
Мейсон усмехнулся:
– Это вас, Салли.
– А что мне им говорить? – внезапно испугавшись, спросила
девушка.
– А вы разве собираетесь что-нибудь утаивать?
– Да нет, не думаю, что мне есть что скрывать.
– Если в этом возникнет необходимость, – посоветовал Мейсон,
– лучше не говорите вовсе, но ни в коем случае не лгите. И потом, когда полиция
вас отпустит, позвоните по этому номеру. Это телефон Деллы Стрит. Вы поедете с
ней в какой-нибудь отель и запишетесь там под своим собственным именем. Только
никому не сообщайте, где вы находитесь. Утром, где-то в половине девятого,
Делла позвонит вам. Завтракайте, не выходя из номера, и не разговаривайте ни с
кем до тех пор, пока я не приеду в отель.
С этими словами он дал девушке клочок бумаги, на котором был
написан номер телефона Деллы Стрит.
– К чему все это? – спросила девушка.
– Я не хочу, чтобы до вас добрались репортеры, – ответил
Мейсон. – А они, наверное, попытаются взять у вас интервью. Я же попытаюсь
сделать так, чтобы пять тысяч долларов Фолкнера остались у вас.
– О, мистер Мейсон!
– И никому ни слова! – снова предупредил Мейсон. – Никому не
сообщайте, куда вы собираетесь ехать. Даже Тому Гридли. Короче, исчезните для
всех, пока я не разберусь, что к чему.
– Вы думаете, что сможете…
– Да. Но все зависит от обстоятельств.
– От каких?
– От самых разных.
В этот момент сержант Дорсет что-то резко сказал
полицейскому у двери, и тот еще раз прокричал тоном судебного пристава:
– Салли Медисон! Быстро сюда! Сержант Дорсет хочет говорить
с вами!
Та быстро направилась в сторону портала. В темноте раздавался
лишь стук ее каблуков.
Дрейк обратился к Мейсону:
– Почему ты предположил, что машина Фолкнера выжидала где-то
за углом, Перри?
– Не обязательно за углом, Пол. Но мне показалось, что
машина подъехала с неразогревшимся мотором. Не исключено, конечно, что она
действительно стояла за углом, ожидая благоприятного момента для появления.
– Ты понимаешь, что это значит. Если, конечно, дело
действительно обстояло так?
– Еще не думал об этом, – осторожно сказал Мейсон. – И не
собираюсь думать, пока не узнаю все наверняка. Как бы там ни было, этот факт
интересно проверить на будущее.
– Сержант тоже, наверное, додумается до этого? – высказал
предположение Дрейк.
– Сомневаюсь. Он слишком погружен в рутину, чтобы его мысли
могли течь по новому руслу. Он толковый парень, этот Дорсет, и работает
добросовестно, но грубоват. В отличие от лейтенанта Трэгга – скользкого, как
уж, и гладкого, как шелк. Вот его мозг всегда может заработать в ином
направлении.
Снова открылась дверь дома. На этот раз сержант не стал
пользоваться услугами полицейского, а крикнул сам:
– Эй, вы, оба! Прошу сюда! Мне нужно потолковать с вами.
Мейсон тихо сказал Дрейку:
– Если они начнут приставать к тебе, демонстративно уходи,
садись в машину и погляди, что там за углом. Осмотри улицу, порасспрашивай
мальчишек-газетчиков, знакомых, если найдешь, поставь им выпить – в общем,
попытайся узнать все, что можно.
– Это трудно сделать так, чтобы не заметили газетчики, –
ответил Дрейк.
– Поспешите, джентльмены, поспешите! – крикнул сержант
Дорсет. – Мне нужно поговорить с вами, хотя история довольно тривиальная –
всего-навсего убийство.
– А не самоубийство? – спросил Мейсон, поднимаясь по
ступенькам портала.
– А что в таком случае он сделал с револьвером? – вопросом
на вопрос ответил Дорсет.
– Я даже не знаю, от чего он умер.
– Не похоже. А что здесь делает Дрейк?
– Да так, присматривается, что к чему.
– Почему вы решили сюда наведаться? – неожиданно спросил
сержант Дрейка.
– Я попросил Салли Медисон позвонить одновременно в полицию
и Дрейку, – ответил за Дрейка Мейсон.
– Что? – резко спросил Дрейк. – Кто звонил в полицию?
