– Последний раз он заскочил на несколько минут около трех
часов.
– К тому времени вы уже сделали Фолкнеру свое предложение?
– Да.
– А он вам – свое?
– Да.
– Вы долго разговаривали?
– Не больше пяти минут.
– Фолкнер видел свою первую жену?
– В те минуты нет.
– А в течение дня?
– Кажется, да. Встретился с ней случайно. Он разговаривал со
мной около одиннадцати часов утра и, насколько мне помнится, встретился с
Женевьевой у подъезда.
– Они беседовали?
– Думаю, да.
– Могу я спросить, о чем?
– Я этого не знаю, мистер Мейсон.
– Может быть, я сам могу поговорить с Женевьевой?
– А вам не кажется, что вы слишком многого хотите?
– И тем не менее я хочу видеть Женевьеву Фолкнер, – сказал
Мейсон.
– Вы случайно не защищаете интересы человека, которого
обвиняют в убийстве Фолкнера?
– Насколько мне известно, еще никто не обвиняется в
убийстве.
– Но вы, наверное, уже предполагаете, кто может быть обвинен
в этом?
– Конечно.
– И этот человек может стать вашим подзащитным?
Мейсон улыбнулся:
– Мне могут сделать такое предложение, мистер Диксон.
– В таком случае все это мне не нравится.
Мейсон многозначительно промолчал. Диксон сказал:
– О подобных вещах можно говорить с адвокатом, который
возбуждает дело, касающееся собственности Фолкнера, но не с адвокатом, который
представляет интересы человека, обвиняющегося в убийстве.
– Даже в том случае, если эти обвинения необоснованные? –
спросил Мейсон.
– Этот вопрос мы предоставим решать суду присяжных, –
самоуверенно заявил Диксон.
– Я и не собираюсь решать этот вопрос вместо суда присяжных,
– ответил Мейсон. – Единственное, чего я хочу, – это повидаться с Женевьевой
Фолкнер.
– Боюсь, что это невозможно.
– Разве она не заинтересована в решении вопроса о
собственности?
Диксон уставился на стол.
– Почему вы об этом спросили, мистер Мейсон?..
– Значит, заинтересована?
– Да. Но мотивов для убийства у нас никаких не было, если вы
на это намекаете.
Мейсон усмехнулся:
– Я ни на что не намекал.
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошла женщина –
самоуверенная и надменная. Казалось, она привыкла здесь повелевать. Диксон
нахмурился.
– Я же не назначал вам сегодня встречи, мисс Смит, – сказал
он.
Мейсон повернулся к вошедшей. Это была симпатичная женщина
лет сорока пяти. Адвокат заметил, что на какое-то мгновение у нее на лице
появилось удивленное выражение, и сразу же поднялся с кресла.
– Может быть, вы присядете, миссис Фолкнер?
– Нет, благодарю вас. Я… Я…
Мейсон повернулся к Диксону:
– Простите меня за смелость.
Тот понял, что имя Смит было выбрано неудачно, и выдавил:
– Женевьева, дорогая, это Перри Мейсон, адвокат, довольно
настойчивый. Он пытался узнать обо всем, что касается Фолкнера. Он попросил у
меня разрешения повидаться с вами, но я ответил ему, что не считаю эту встречу
необходимой.
Мейсон перебил его:
– Если Женевьеве Фолкнер есть что скрывать, то это рано или
поздно все равно выйдет наружу, Диксон, и вы будете…
– Ей нечего скрывать.
– Вы увлекаетесь золотыми рыбками? – спросил Мейсон у
Женевьевы Фолкнер.
– Нет, – ответил за нее Диксон.
Миссис Фолкнер улыбнулась Мейсону и сказала:
– А вы, судя по всему, интересуетесь ими. Ну, хорошо,
джентльмены, я ухожу и вернусь, когда мистер Диксон будет свободен.
– Я тоже ухожу, – сказал Мейсон, поднимаясь и раскланиваясь.
– Никак не ожидал, что у мистера Фолкнера была такая симпатичная первая жена.
– Видимо, Фолкнер этого не понимал, – сухо сказал Диксон и
поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Мейсон еще раз поклонился и вышел из кабинета.
Глава 13
Отъехав от дома Диксона на несколько кварталов, Мейсон зашел
в аптеку и позвонил оттуда в свою контору.
– Делла, – сказал он, когда девушка сняла трубку, –
немедленно свяжись с Полом Дрейком. Передай ему, чтобы он разузнал все о
бракоразводном процессе Фолкнера. Это было лет пять назад. Я хочу знать детали
и иметь все копии этого дела, какие только можно раздобыть.
– Хорошо, шеф! Что-нибудь еще?
– Это все. Новости есть?
– Я рада, что вы позвонили, шеф, – ответила девушка. – Они
уже обвинили Салли Медисон в предумышленном убийстве.
– Наверное, они предъявили ей обвинение, как только получили
заявление о неприкосновенности личности.
– Видимо, так.
– Ну и пусть, – сказал Мейсон. – Я сейчас поеду в тюрьму и
добьюсь свидания с ней.
– В качестве ее адвоката?
– Конечно.
– Вы собираетесь защищать ее, даже не зная, что она скажет?
– Какое имеет значение, что она скажет или покажет? –
ответил Мейсон. – Я собираюсь ее защищать потому, что иного выхода у меня нет.
Я должен это сделать. Как они поступили с Томом Гридли?
– Никто не знает. Может быть, мне заготовить «Хабеас корпус»
и на него?
– Нет, – ответил Мейсон. – Я не собираюсь его защищать. Во
всяком случае, до тех пор, пока не поговорю с Салли Медисон.
– Что ж, желаю удачи, шеф, – сказала Делла. – Мне очень
жаль, что я втянула вас в это дело.
– Не ты меня втянула, а я тебя.
– Не угрызайтесь понапрасну.
– А я и не угрызаюсь.
Мейсон повесил трубку и, сев в машину, отправился в тюрьму.
Вежливость и предупредительность, с которыми ему было организовано свидание с
Салли Медисон, как только Мейсон сказал, что будет защищать ее интересы,
свидетельствовали о глубоком удовлетворении сложившимися обстоятельствами.
Мейсон уселся за длинный стол, перегороженный посредине железной решеткой.
Через несколько минут надзирательница ввела Салли Медисон.
– Здравствуйте, Салли, – приветствовал ее Мейсон.
Та спокойно и самоуверенно прошла к столу и села по другую
сторону решетки. От надзирательницы ее отделяла массивная ширма.
