– Вы не оставляли Тома в машине, чтобы он мог вовремя
предупредить вас?
– Нет. Мы оба вошли в контору. Так мы договорились. Мы
считали, что у нас много времени. Я была уверена, что мистер Фолкнер еще
посидит в ресторане за чашкой кофе. Когда послышался шум подъезжающей машины,
мы испугались и поспешили прочь, не отважившись захватить разливательную ложку.
– Так. Дальше!
– Мы сели в машину, обогнули квартал и увидели вас с Фолкнером.
Тогда мы появились из-за угла и сделали вид, будто только что подъехали.
– Что вы сделали с пулей?
– Отдала ее миссис Фолкнер.
– Когда?
– Только вчера вечером.
– Почему не раньше?
– Я позвонила ей и сказала, что пуля у меня. Она очень
обрадовалась, но попросила немного подождать, пока все не успокоится. Потом она
отдаст мне деньги.
– А вчера вечером?
– Я отвезла ей пулю.
– Том был с вами?
– Нет, я поехала одна.
– На этой пуле есть какие-нибудь отметины?
– Да. Мы с Томом вытравили на дне пули свои инициалы. Так
пожелала миссис Фолкнер. Но сбоку она их вытравить не разрешила, поскольку
хотела проверить, из какого револьвера ее выпустили.
– Сколько вы должны были получить?
– Две тысячи долларов.
– И вчера вечером вы отвезли пулю ей?
– Да.
– Когда именно?
– Я думаю, что-то около половины десятого.
– Половины десятого?! – воскликнул Мейсон.
– Да.
– И где она была?
– У себя дома.
– И она заплатила вам две тысячи долларов?
– Да.
– Именно эти деньги и были в вашей сумочке?
– Да.
– А вся история о том, что доллары вам дал Фолкнер,
выдумана?
– Да. Ведь я должна была каким-то образом объяснить наличие
этих денег. Я подумала, что это будет лучший путь, поскольку мистер Фолкнер все
равно мертв, а миссис Фолкнер предупредила меня, что, если я скажу об этом хоть
кому-нибудь, она возбудит дело, обвинит нас в незаконном проникновении в
квартиру и мы оба, я и Том, окажемся в тюрьме.
Мейсон прервал ее:
– Минутку, Салли, ведь около половины десятого Фолкнер был
уже мертв.
– Да. Думаю, так оно и было.
– И лежал в ванной.
– Да.
– Тогда скажите мне, где вас приняла миссис Фолкнер? В
гостиной? Ведь если она была в это время дома, она, видимо, должна была знать,
что ее супруг убит.
– Вы не ту миссис Фолкнер имеете в виду, мистер Мейсон, –
сказала Салли. – Неужели вы не поняли? Ведь я говорю о первой жене мистера
Фолкнера, Женевьеве Фолкнер.
Секунд десять Мейсон сидел молча, опустив глаза и нахмурив
брови.
– Вы не лжете, Салли? – наконец выдавил он.
– Нет, мистер Мейсон. Сейчас я говорю чистую правду.
– И Том подтвердит ваши слова?
– То, что мы доставали пулю, – да. Но он не знает человека,
который поручил мне это сделать. Об этом знаю только я.
– Если вы солгали мне сейчас, Салли, – произнес Мейсон, – вы
окажетесь в камере смертников. Это так же верно, как и то, что вы сейчас сидите
здесь. А Том Гридли умрет в заточении.
– Я рассказала вам правду, мистер Мейсон.
– Значит, вы получили две тысячи долларов вчера вечером
около половины десятого?
– Да.
– И вы побывали у мистера Фолкнера?
– Да. Между восемью и половиной девятого. Я как раз хотела
сказать вам об этом. Входная дверь была приоткрыта, и я вошла. Кроме самого
Фолкнера, в доме никого не было. А сам он разговаривал по телефону. Наверное,
он только что кончил бриться, потому что на его лице были еще остатки пены.
Ванна наполнялась теплой водой, а сам он стоял в одних трусах. Видимо, шум воды
и не позволил ему расслышать мой звонок. А я вошла без разрешения, потому что
знала, что он дома, и я должна была поговорить с ним. Машина его стояла на
улице перед домом.
– Ну а дальше? – спросил Мейсон.
– Он попросил меня уйти. И добавил, что, когда захочет меня
видеть, пошлет за мной. Он вообще был очень раздражен. Я попыталась объяснить
ему, что я знаю от мистера Раулинса, что он, Фолкнер, взял принадлежащий Тому
револьвер и этот поступок можно квалифицировать как воровство.
– И что он ответил?
– Чтобы я убиралась.
– Он не давал вам чека на имя Гридли?
– Нет.
– Просто сказал, чтобы вы убирались вон?
– Да. И добавил еще, что если я не уйду, то он вышвырнет
меня.
– И как вы поступили?
– Я не знала, что делать, и он в буквальном смысле этого
слова вытолкал меня. Точнее говоря, подошел, положил руки мне на плечи и
выпроводил за дверь.
– Что вы сделали потом?
– Я позвонила его первой жене и попросила ее принять меня.
Она предложила мне прийти минут через сорок. Я пришла к ней в назначенное
время, и она вручила мне деньги.
– При этом еще кто-нибудь присутствовал?
– Нет.
– Вы когда-нибудь видели человека по фамилии Диксон?
– Нет.
– Никогда с ним не встречались?
– Никогда.
– Вы что-нибудь знаете о человеке по фамилии Диксон?
– Нет.
– Хорошо. Значит, миссис Фолкнер вручила вам две тысячи
долларов. Что было потом?
– Я вернулась в зоомагазин. Ведь я обещала мистеру Стаунтону
панели для лечения рыбок. Ну а все остальное вы уже знаете, мистер Мейсон.
– Теперь послушайте, Салли. Я собираюсь кое-что сделать для
вас, потому что таков мой долг. Но я хотел бы, чтобы вы запомнили одну фразу,
состоящую всего из четырех слов.
– Какую?
– Обращайтесь к моему адвокату.
Она удивленно посмотрела на него.
– Повторите, – потребовал Мейсон.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Вы сможете это запомнить?
– Конечно, мистер Мейсон.
– Повторите еще раз.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– И запомните, Салли, – продолжил Мейсон, – отныне вы можете
произносить только эту фразу. Если вы скажете кому-нибудь хоть одно слово, вы
погибли. Полиция будет вас мучить. Она положит перед вами ваши письменные
показания и будет тыкать пальцами в каждую фразу, где вы солгали. И они докажут
вашу ложь. И попросят вас объяснить, почему вы солгали. И будут задавать вам
самые разные вопросы. Вы меня понимаете, Салли?
