Девушка кивнула.
– И как вы им будете отвечать? – спросил Мейсон.
Она подняла глаза:
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Это уже лучше, – ответил Мейсон. – И запомните: сейчас для
вас в английском языке существуют только эти четыре слова. Вы не забудете об
этом?
Салли кивнула.
– Не забудете, что бы ни случилось?
Она снова кивнула.
– Даже если они скажут вам, что действия Тома были
направлены на то, чтобы спасти вас, и что вы не должны оставлять в беде
человека, которого любите. Не должны посылать на смерть человека лишь за то,
что он любил вас и хотел вас спасти, что вы на это скажете?
– Обращайтесь к моему адвокату.
Мейсон кивнул надзирательнице.
– Это все, – сказал он. – Мой разговор с подследственной
окончен.
Глава 14
Миссис Фолкнер жила в небольшом бунгало, всего в нескольких
кварталах от того места, где Уилфред Диксон основал свою адвокатскую контору.
Мейсон остановил машину, взбежал по ступенькам крыльца и нетерпеливо дернул за
звонок. Через несколько секунд дверь ему открыла сама миссис Фолкнер.
– Прошу извинить меня за беспокойство, миссис Фолкнер, –
учтиво обратился Мейсон, – но я должен задать вам несколько вопросов.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Уверяю вас, что это и в ваших интересах.
– В моих?
– Да, – ответил Мейсон. – Я твердо в этом уверен.
– Очень сожалею, мистер Мейсон, но я не могу пригласить вас
в дом. Мистер Диксон сказал мне, чтобы я не разговаривала с вами.
– Вы заплатили Салли Медисон две тысячи долларов за пулю,
которую она вам принесла, не так ли?
– Кто вам это сказал?
– Я не могу ответить вам на этот вопрос, но этот факт уже
установлен.
– И когда же, по вашему мнению, я выплатила эту сумму?
– Вчера вечером.
Миссис Фолкнер задумалась на мгновение, а потом отступила:
– Заходите.
Адвокат последовал за ней в красиво обставленную гостиную.
Миссис Фолкнер предложила ему сесть, а сама сразу же подошла к телефону,
набрала номер и сказала:
– Вы можете сразу же приехать сюда? У меня мистер Мейсон. –
Сказав это, она сразу повесила трубку.
– Ну? – спросил тот.
– Сигарету? – предложила она.
– Благодарю. Я курю свои.
– Может быть, рюмочку виски?
– Я бы предпочел получить ответ на мой вопрос.
– Через несколько минут.
Она села в кресло напротив адвоката, и тот мог оценить
грациозность ее движений, когда она закидывала ногу на ногу и неторопливо закуривала.
– Вы давно знаете Салли Медисон? – спросил Мейсон.
– Сегодня чудесная погода, не правда ли?
– Немножко холодновато для этого времени года, – ответил
Мейсон.
– Я тоже так считаю, но тем не менее погода чудесная. Вы
уверены, что не хотите виски с содовой?
– Нет, благодарю вас, я хочу лишь получить ответ на свой
вопрос и предупредить вас, миссис Фолкнер, чтобы впредь вы не занимались такими
вещами, как шантаж. Вы и так уже втянуты в дело об убийстве по самые уши, и,
если вы не расскажете мне всей правды, обещаю, что вам придется очень жарко.
– И дождей было как раз достаточно. Приятно полюбоваться
зеленеющими холмами. Судя по всему, лето будет хорошим. Так, во всяком случае,
утверждают старожилы.
Мейсон сделал вид, что не слышит.
– Я адвокат. Вы, наверное, выполняете указания Диксона.
Послушайте моего совета: не делайте этого. Или расскажите мне всю правду, или
же наймите такого адвоката, который знает все ходы и выходы и может подсказать
вам, как избежать опасности, если необходимо утаить от полиции факты, связанные
с делом об убийстве.
– А в начале года было действительно необычно холодно, –
спокойно продолжала Женевьева Фолкнер. – И мои знакомые, знатоки местного
климата, говорили, что после необычно холодного января, как правило, следует
холодное лето. Видимо, они ошиблись. – Она внезапно замолчала, услышав, как
перед домом остановилась машина. Потом, мило улыбнувшись Мейсону, сказала: –
Пожалуйста, извините меня. – И направилась к входной двери. Через несколько
секунд в гостиной уже появился Уилфред Диксон.
– Я так и думал, мистер Мейсон, что вы не услышите моих
слов, – произнес он.
– Каких слов?
– Что я не разрешаю вам разговаривать с моей клиенткой.
– А мне плевать на ваши слова, – ответил Мейсон. – Вы не
адвокат. Вы или делец-самоучка, или что-то вроде частного сыщика. А как вы сами
изволите себя величать, мне совершенно безразлично. Но эта женщина по самые уши
втянута в дело об убийстве, и она не может являться вашей клиенткой, поскольку
совершено тяжкое преступление, а у вас нет законных прав заниматься адвокатской
практикой. Поэтому я рекомендую вам добровольно отказаться от этого дела. В
противном случае мне придется выбросить вас из него.
Диксон, казалось, был сильно озадачен воинственностью
Мейсона.
– Кроме того, – продолжал тот, – миссис Фолкнер подкупила
мою клиентку, пообещав ей две тысячи долларов, если она достанет пулю из
аквариума, стоящего в конторе Фолкнера и Карсона. Вчера вечером она вручила эти
деньги моей клиентке. Я хотел бы знать, с какой целью это было сделано.
– Вы делаете опрометчивые заявления, мистер Мейсон, – сказал
Диксон. – В высшей степени опрометчивые.
– Если вы по-прежнему будете играть с огнем, Диксон, –
бросил Мейсон, – то неизбежно обожжете себе пальцы.
– Но, мистер Мейсон, вы, надеюсь, обвиняете нас, основываясь
не только на непроверенных показаниях вашей подопечной…
– Я не бросаю обвинений, – перебил его Мейсон. – Я лишь
констатирую факт и даю вам ровно десять секунд на то, чтобы вы мне все
объяснили.
– Но ваше заявление не имеет под собой никакой почвы.
– Здесь, как я вижу, есть телефон, – сказал Мейсон. –
Хотите, чтобы я позвонил лейтенанту Трэггу и попросил его задать вам эти
вопросы?
Уилфред Диксон спокойно выдержал взгляд адвоката.
– Прошу вас, звоните на здоровье, – ответил он.
На какое-то мгновение воцарилось молчание. Наконец Мейсон
заговорил снова:
– Я уже дал этой женщине несколько советов. И я повторю их
еще раз. Вы оказались замешанной в деле об убийстве. Подыщите себе адвоката.
Хорошего адвоката. И сделайте это немедленно. И, кроме того, сделайте все-таки
выбор: или вы мне рассказываете то, о чем я прошу, или я звоню лейтенанту
Трэггу.
